Конец первого семестра быстро приближался. С карнизов учебных корпусов рядами свисали сосульки, пруд перед зданием Айви покрылся льдом. Каждый день хмурое небо грозило разразиться снегопадом, но воздух неизменно оставался звеняще-прозрачным. Выяснилось, что не общаться с Эдмундом – довольно просто, ведь мобильные телефоны в Роузвуде были запрещены, а другого столь же удобного способа быть на связи не существовало. После того как Джейми сорвался на нее, Лотти с утроенным рвением училась быть «идеальной принцессой» – отчасти потому, что предпочитала скрывать свою усталость, но в большей степени благодаря тому, что понимала, как важно восстановить подмоченную репутацию Элли.

«Будь добрее», – напоминала она себе.

Вечер одного из четвергов выдался особенно тихим. До предэкзаменационной лихорадки и отбора в команду по фехтованию еще оставалось время, и девочки воспользовались возможностью спокойно поразмышлять над ребусом Бины.

Лотти перечитала строчки, которые, как ей казалось, содержали ключ к разгадке, в надежде, что ответ всплывет сам собой.

Элли выжидающе смотрела на Лотти, которая повторила четверостишие во второй раз. Они стояли у подножия каменной лестницы, ведущей в кабинет директора – сердце школы.

– Получается, «тот, кто над ними», – это Уильям Тафти, – заключила Лотти. – «Из окон своих» – из этого самого кабинета. Вряд ли речь идет о помещении в Айви-Вуде. Значит, в кабинете должен висеть портрет Тафти. Это единственное разумное объяснение.

– Поверю тебе на слово, – отозвалась Элли, которая была не слишком сильна в символике и поисках скрытого смысла в словах, предпочитая буквам цифры.

– Тебе стоило бы потренироваться в разгадке ребусов, – посоветовала Лотти. – Мало ли, вдруг однажды придется решать головоломку, чтобы выбраться из трудной ситуации?

Подобный сценарий, конечно, казался маловероятным, но о похожем случае Лотти читала в дневнике портмана. Это была давняя история, приключившаяся с портманом одного из правителей Восточной Европы. В зашифрованном сообщении, отправленном на родину, он нарочно написал кличку любимой собачки королевской семьи с ошибкой, давая понять, что его захватили в плен. Прочитав об этом, Лотти пришла к выводу, что постоянно должна совершенствовать свои навыки.

Элли фыркнула, явно не восприняв совет насчет головоломок всерьез.

– Как прошло твое первое занятие с Саскией? – неожиданно поинтересовалась она.

Лотти почему-то не понравилось, каким тоном Элли произнесла имя Саскии.

– Хорошо, – коротко ответила она, мысленно прибавив: «Хотя лучше бы я продолжала заниматься с тобой».

– «Хорошо» и только? Да я бы от восторга прыгала, если бы Саския предложила подтянуть меня. Она крутая!

Лотти и сама не понимала своей уклончивости в ответах. Саския действительно оказалась отличным репетитором, просто Лотти испытывала какие-то странные чувства, когда Элли заводила о ней речь.

– Было здорово. Она потрясающая, я выучила столько нового! Так лучше? – Лотти поняла, что разговаривает точь-в-точь как Анастейша – тогда, в библиотеке, – и сконфуженно отвела глаза. – Извини. Я просто… устала. И еще не хочу, чтобы ты думала, будто заниматься с Саскией мне нравится больше, чем с тобой.