– Я… – Лотти на секунду заколебалась, но затем решила быть честной: – Я рада, что вы пришли.

Это действительно было так. До появления одноклассников Лотти не сознавала, как сильно нервничает, и, хотя Анастейша держалась с холодком, по крайней мере, она вела себя как обычно.

Анастейша собралась было что-то ответить, но в разговор вмешалась Саския:

– Лотти, мне не терпится начать с тобой заниматься. – От ее уверенного, ровного голоса Лотти сразу стало спокойнее на душе.

Сделав книксен, Саския улыбнулась ей широкой, сердечной улыбкой. Лотти вспомнила, что ее считают принцессой, и почувствовала себя неловко.

– Обещаю, у тебя будут отличные оценки. Я – профи, – заверила Саския.

Лотти постаралась ответить ей такой же искренней улыбкой. Интересно, как бы в этой ситуации повела себя Элли?

– Саския – моя приглашенная гостья, она пришла со мной, как и мисс Вулф – с тобой, – сообщила Анастейша, разглядывая несуществующие царапинки на покрытых лаком ногтях.

При упоминании этой фамилии[10] Лотти моментально вспомнила первый школьный день и таинственную книгу под дверью комнаты. В животе возникло странное ощущение, как будто она упускала из внимания что-то очевидное.

– Спасибо, Саския, – поблагодарила Лотти, как будто не слышала Анастейшу, и сама удивилась собственной выдержке. На самом деле ей отчего-то стало очень и очень не по себе.

Джейми нарочито громко кашлянул, выдернув ее из задумчивости.

– Все, время вышло. Не забываем о протоколе.

Лотти различила отчетливый стук каблуков по мраморному полу. Шаги приближались из коридора в сторону фойе.

– Удачи, – коротко пожелала она друзьям.

Рафаэль улыбнулся, Анастейша просто кивнула. Все выстроились в шеренгу.

Дверь эффектно, с громким стуком, распахнулась; Лотти подскочила на месте. «Красный цвет», – первое, что она подумала при виде вошедшей дамы. Леди Присцилла была одета в ярко-красный костюм из приталенного пиджака и узкой юбки и белую блузку с пышными гофрированными манжетами. Она оказалась старше, чем предполагала Лотти, а натянутое выражение лица свидетельствовало о привычке выражать недовольство. Леди Присцилла вошла в зал с неторопливой, плавной грацией, слегка похлопывая по ладони тросточкой, и внимательно обвела взглядом аудиторию. На ее губах заиграла улыбка, но глаза оставались холодными.

– Ничто не доставляет мне большей радости, нежели дети, знающие свое место. – При звуках резкого, острого, точно россыпь булавок, голоса леди Присциллы Лотти задрожала. – Большинство из вас испорчены и развращены отсутствием воспитания, поэтому я счастлива возможности наставить вас на путь истинный. После моих занятий вы перестанете быть позором для высшего общества. Я буду лепить и формировать вас до тех пор, пока не добьюсь соответствия этому миру, в который вы все явились совершенно незаслуженно.

У Лотти к горлу подкатила тошнота. Внезапно она поняла, почему Джейми так строго ее натаскивал. Эта женщина приводила ее в ужас.

Леди Присцилла медленно двинулась вдоль шеренги. Прямая как аршин спина придавала ей сходство с коброй, приготовившейся к броску. Ее волосы были собраны на макушке в тугой рыжий пучок и закреплены шпилькой с круглым нефритом. Казалось, будто на затылке у леди Присциллы поблескивает змеиный глаз.