великодушием, а не отплачивать за нее взаимной ненавистью. Однако

597

для того, чтобы это предписание разума всегда иметь перед собой,

где только оно потребуется, должно часто думать и размышлять об

обыкновенных обидах людей и о том, каким образом и каким путем

всего лучше можно отвратить их от себя посредством великодушия.

Таким путем образ обиды мы соединим с воображением такого

правила, и (по т. 18, ч. II) оно будет восставать перед нами всегда, как

только нам будет нанесена обида. Если точно таким же образом мы

всегда будем иметь перед собой начало нашей истинной пользы и

блага, вытекающего из взаимной дружбы и общего единения, и,

кроме того, будем помнить, что правильный образ жизни дает (по

т. 52, ч. IV) высшее душевное удовлетворение и что люди, как и все

остальное, действуют по естественной необходимости, то обида, или

ненависть, обыкновенно возникающая благодаря ей, будет занимать в

нашем воображении самую малую часть, и ее легко будет победить.

Точно так же, если гнев, обыкновенно возникающий вследствие

самых больших обид, и нельзя будет победить так же легко, однако

он все-таки будет побежден, хотя и не без некоторого душевного

колебания, гораздо в меньший срок времени, чем если мы бы не

размышляли уже об этом таким образом, — как это ясно из т. т. 6,

7 и 8. Точно так же должно думать о мужестве при избавлении от

страха. Именно, должно перечислять и чаще воспроизводить в своем

воображении обыкновенные в жизни опасности и способы, как всего

лучше можно избежать и победить их присутствием духа и

мужеством. Но должно заметить, что, приводя в порядок наши мысли

и образы, всегда должно обращать внимание на то, что в каждой

вещи составляет хорошую сторону, дабы таким образом всегда

определяться к действию аффектом удовольствия (по кор. т. 63, ч. IV,

и т. 59, ч. III). Если, например, кто-либо заметит, что он слишком

увлекается славой, пусть он подумает, в чем ее истинная польза, с

какой целью должно к ней стремиться и какими средствами можно

приобрести ее, а не думает о злоупотреблениях ею, о ее пустоте,

непостоянстве людей или другом в том же роде, о чем думают только

вследствие болезненного расположения духа.

Такими ведь мыслями более всего волнуются честолюбцы, когда

они отчаиваются достигнуть того почета, который стараются

снискать, и желают казаться муд-

598

рыми, изрыгая гнев. Поэтому очевидно, что всего более алчными к

славе являются те, которые наиболее кричат о злоупотреблениях ею и

о суетности мира. И это свойственно не одним честолюбцам, но

вообще всем, кому судьба враждебна, и кто бессилен духом. Так,

даже нищий-скряга не перестает толковать о злоупотреблениях

деньгами и пороках богатых, через что он только сам себя мучит и

показывает другим, что он не равнодушен не только к своей

бедности, но и к чужому богатству. Точно так же и те, которые были

дурно приняты своей любовницей, думают только о непостоянстве

женщин, их лживой душе и других прославленных их пороках; но

все это они тотчас же предают забвению, как только снова будут

приняты ею. Поэтому-то тот, кто старается умерять свои аффекты и