существуют объективно, независимо от человеческого сознания.
Термин «модус» может означать тот же самый предмет или то же
самое явление природы, но рассматриваемое в его зависимости от
субстанции как первопричины. Это различие гносеологического
значения терминов «единичная вещь», с одной стороны, и «модус» —
с другой, связано у Спинозы с различием родов человеческого
познания.
Итак, модус, по определению Спинозы, есть состояние
субстанции, «то, что существует в другом и представляется через это
другое» 1. Субстанция одна, и поэтому она представляется только
через себя, представление о модусе, о той или иной конечной вещи
обязательно связано с представлением о другом модусе, о другой
конечной вещи, так или иначе взаимодействующей с первой, и т.д.
Взаимодействие же всех конечных вещей возможно потому, что
наряду с покоем им свойственно и движение, понимаемое
механически, как пространственное перемещение. Модусы движутся
«то медленнее, то скорее» 2 и благодаря движению отличаются друг
от друга. Между тем субстанция составляет «один индивидуум,
части которого, т.е. все тела, изменяются бесконечно многими
способами без всякого изменения индивидуума в его целом» 3. Как
индивидуум высшего порядка она таким образом совершенно
неподвижна и неизменна.
Субстанции как единому, целостному началу свойственна
вечность существования, что имеет материалистический смысл
несотворенности природы во времени. Вместе с тем субстанция
бесконечна и в пространстве. Модусы же как «конечные вещи»
изменчивы, преходящи, и только по отношению к ним имеет силу
категория времени, называемая Спинозой длительностью.
__________________
1 См. настоящее издание, стр. 361.
2 См. настоящее издание, стр. 415.
3 См. настоящее издание, стр. 419.
29
В постановке вопроса о взаимоотношении субстанции и модусов
у Спинозы имеется момент диалектики. Он состоит в той мысли
Спинозы, согласно которой нельзя свести единство бесконечной
природы, выражаемое понятием субстанции, к сумме составляющих
ее конечных вещей, модусов. Природа в целом представляет собой
нечто качественно своеобразное по сравнению с совокупностью
единичных вещей. Однако эта диалектическая идея только намечена
у Спинозы, но не развита сознательно и систематически в учение о
единстве бесконечного и конечного. Более того, в учении Спинозы о
бытии имеет место несомненный разрыв между бесконечной
сущностью — субстанцией и миром конечных вещей, модусов,
который определяет и наибольшую трудность этого учения.
Трудность эта состоит в том, чтобы объяснить, каким образом
неподвижная и неизменная субстанция является первопричиной
непрерывно движущихся модусов. Если движение может объяснить
происхождение отдельных вещей, модусов, то протяжение как
атрибут субстанции происхождения самого движения объяснить не в
состоянии, так как только из протяжения движение невыводимо.
Ликвидировать это противоречие, порожденное попыткой решения
диалектической по существу задачи односторонне метафизическими
средствами, Спиноза, конечно, не в состоянии. Субстанция как
первопричина у него буквально повисла в воздухе.