Темница, куда гвардейцы привели Адель четыре дня назад, была невероятно сырой и кишела крысами. Покрытые грибком стены никак не вязались с роскошью, царившей над грязным потолком. Впрочем, ничего удивительного – чем больше пафоса снаружи, тем больше гнили внутри.

Набравшись смелости, крыса подбежала, а потом села на задние лапки и развернула свою остроносую мордочку в сторону тарелки. Интересно, ей действительно нравится запах этого месива? Прицелившись, Адель бросила камешек, и он со звоном врезался в прут решетки, напугав зверька. Крыса рванула в коридор и скрылась. Ну что ж, на ближайшие полчаса можно было о ней забыть.

Вытянув ноги, Адель поудобнее оперлась на холодную стену и скрестила руки на груди. Небрежно сбитый топчан она игнорировала – во-первых, торчащие гвозди больно впивались в кожу, а засаленный тюфяк, устилавший сей дивный шедевр конструкторской мысли, был полон клопов. Чаще всего Адель сидела в углу камеры, который показался ей относительно чистым и свободным от всякой живности. Если она и вправду Инкарнат, то смерть ей не грозила, а значит, перспектива заболеть была не столь пугающа. Кроме того, проведя здесь несколько дней, она уже убедилась, что ни длительное сидение на холодном полу, ни голод никак не сказывались на ее здоровье.

За все это время Адель навещала только прислуга, которая три раза в день приносила ей воду и мерзкую овсянку. Единственной возможностью ненадолго покинуть камеру и размять ноги был поход в туалет – крошечную вонючую комнатушку с ужасающей дырой в полу. Она находилась в конце длинного коридора, по обе стороны которого тянулись десятки пустых камер. Насколько велика темница, Адель не знала – скорее всего, это был лишь один из коридоров, ведь сколько она ни звала Яго, ответа не получила.

– Думай, – прошептала она себе под нос, – думай…

Адель не боялась, что кто-то подслушает: рядом не было никого, кроме Эрнеста, ее надзирателя. На вид ему было слегка за шестьдесят, он был абсолютно равнодушным, а еще – порядком глуховатым. По крайней мере, он не обращал на Адель внимания до тех пор, пока она не поднимала шум, чтобы попроситься в туалет.

Адель посмотрела на Эрнеста, который, сидя за шатким столиком, клевал носом. В скупом свете свечей он казался намного старше своего возраста и выглядел таким немощным, что ей даже стало его жаль.

– Думай. – Адель запустила пальцы в волосы. От прикосновений Малахии они отросли ниже плеч и стали светлее, что не особо ей нравилось. – Малахия загнал тебя в ловушку. У него есть козырь – жизнь Яго, и этим он способен запугать. Малахия считает, что страх заставит тебя остаться в этом чертовом замке среди опасностей и интриг. Но все с точностью до наоборот – страх подталкивает к побегу. Только как сбежать оттуда, откуда сбежать невозможно?

Вариантов было немного, вернее, не было ни одного. Десятки всевозможных планов, которые она начинала выстаивать, непременно заканчивались полным провалом при более тщательном обдумывании. Она так увлеклась своими стратегиями, что громкий голос Эрнеста заставил ее вжаться в стену от неожиданности.