– Лорд Утред, король желает тебя видеть.

– Пусть подождет, – буркнул я. – Хочу переодеться в сухое.

– Он уже давно ждет.

– Ну, значит, поднаторел в этом деле.

Я не стал переодеваться. Дождь смыл кровь Колфинна с моей кольчуги, однако на одежде остались пятна – размытые и потемневшие, но все еще узнаваемые. Потомив немного Фраомара ожиданием, я поскакал вместе с ним на запад, в Дакорский монастырь. Тот лежал в промытой дождями долине в окружении лоскутных участков пашни и ухоженных садов. Все кругом заполонили шатры и палатки, стойки с намокшими знаменами и коновязи. Большая часть саксонского войска Этельстана располагалась здесь, окружая бревенчатый монастырь, давший приют королю.

Вздох Змея мне пришлось сдать при входе в монастырские ворота. Только ближним дружинникам короля дозволялось носить оружие в его присутствии, хотя Хивел ничуть не возражал против Вздоха Змея накануне вечером. Я привел с собой Финана и Эгила, и они положили Похитителя Душ и Аддер на стол, где уже находилось около дюжины мечей. К ним мы добавили свои саксы. Короткие, с изломом на тыльной стороне лезвия, они особенно хороши в тесноте «стены щитов». Мой сакс Осиное Жало высосал жизнь из Ваормунда в тот день, когда я добыл для Этельстана корону, и с гибели Ваормунда начался крах противостоящей Этельстану армии.

– Мне стоило переименовать мой сакс в Создателя Королей, – сказал я слуге, но тот только непонимающе посмотрел на меня.

Фраомар повел нас по длинному коридору.

– Здесь всего несколько монахов, – пояснил он, пока мы проходили мимо пустых келий. – Королю потребовалось место для свиты, поэтому братьев отослали в другую обитель. Но аббат счастлив!

– Счастлив?

– Мы перестроили ему трапезную, и король, разумеется, проявил неслыханную щедрость. Он подарил монастырю глаз святой Луции.

– Чей глаз?

– Святую Луцию ослепили перед мученической кончиной, – объяснил Фраомар. – Его святейшество папа прислал королю Этельстана один ее глаз. Это чудо! Глаз совсем не усох, хотя Луция умерла семь веков назад! Уверен, король с удовольствием покажет его вам.

– Жду не дождусь, – проворчал я.

Двое караульных, оба в Этельстановых алых плащах, распахнули перед нами массивную двустворчатую дверь.

Комната, открывшаяся за ними, видимо, и была той самой отстроенной трапезной, ибо источала запах свежей древесины. Вытянутый зал – длинный, с высоким потолком и мощными балками, поддерживающими крышу. Шесть окон закрыли из-за дождя ставнями, поэтому зал освещался десятками толстых свечей, горящих на длинных столах, за которыми восседало пятьдесят или шестьдесят человек. В дальнем конце комнаты соорудили помост, а на нем, под массивным распятием, стоял высокий стол.

При моем появлении поднялся нестройный гомон, немало удививший и порадовавший. Некоторые встали, чтобы поприветствовать меня, – это были люди, сражавшиеся со мной плечом к плечу в «стенах щитов». Мереваль, возглавлявший ближнюю дружину Этельфлэд, стиснул мою ладонь. Бритвульф, богатый молодой воин, – вместе со мной он повел своих парней в бой при Крепелгейте, – обнял меня, но потом отступил, когда резкий стук со стороны высокого стола призвал зал к тишине и порядку.