Король просто смотрел на меня глубоко посаженными глазами. Враги дали ему ехидное прозвище Мальчик-Красавчик, но все они были теперь мертвы, а мальчик-красавчик повзрослел и возмужал, превратившись в привлекательного и даже внушительного мужчину.

– И он теперь покойник, – закончил я.

На его губах мелькнула тень улыбки. Этельстан понимал, что я пытаюсь вывести его из себя, но не поддался на мою грубость. Он строго-настрого запретил поединки, отдал приказ не носить в лагере оружия. И вот я открыто признаюсь, что совершил убийство, а ему вроде как все равно.

– Мы проедемся, – твердо заявил он. – И захватим с собой пару соколов. Идет?

Король хлопнул в ладоши, привлекая внимание всех собравшихся в зале:

– Солнце выглянуло! Не поохотиться ли нам? – Он оставил скамью, подавая всем пример тоже подняться.

Нам предстояло отправиться на охоту.

Епископы с нами не поехали, и это было хоть каким-то утешением. Ода сказал, что Этельстан хочет моего примирения со старшим сыном, и я боялся, что меня заставят все полдня терпеть его общество, но вместо этого большую часть времени сам Этельстан ехал рядом со мной, тогда как свита держалась позади. Сопровождали нас два десятка облаченных в кольчуги воинов – суровых парней в алых плащах, с длинными копьями и верхом на крупных скакунах.

– Опасаешься нападения? – спросил я у Этельстана, когда мы выехали из монастыря.

– Врагов я не боюсь, – весело молвил он. – Потому что меня хорошо охраняют.

– Как и меня, – заметил я. – И все же вчера один лучник попытался меня убить.

– Я слышал! Думаешь, он и меня попробует нашпиговать стрелами?

– Быть может.

– Это был кто-то из людей Хивела?

Вопрос дал мне понять, что ему доложили о моем визите в шатер Хивела накануне ночью.

– У валлийцев в ходу длинные охотничьи луки, – сказал я. – Но Хивел клянется, что это был не его человек.

– Уверен, так и есть! Хивел никогда с тобой не ссорился, а мы с ним заключили мир. Я ему доверяю. – Этельстан улыбнулся. – Пробовал когда-нибудь натянуть длинный охотничий лук? Я вот однажды попробовал. Для этого нужна немалая сила! Тетиву натянуть я сумел, но от напряжения правая рука ходуном ходила. – Он повернулся к Элдреду, скакавшему слева от него. – Лорд Элдред, тебе доводилось иметь с таким дело?

– Ни разу, государь, – отозвался тот. Элдред был не рад, что ему навязали мое общество, и отказывался глядеть на меня.

– Стоит попробовать! – жизнерадостно посоветовал Этельстан. Он держал накрытого колпачком сокола, резко вертевшего головой во время нашей беседы. – Самец, – сказал он и приподнял кисть, показывая мне птицу. – Лорд Элдред предпочитает самок. Они крупнее, понятное дело, но слово даю, этот маленький мерзавец более свиреп.

– Они все свирепые. – У меня птиц не было. Я предпочитал ходить с рогатиной на вепря, зато сын обожал соколиную охоту. Я оставил на него Беббанбург и надеялся, что никакой мерзавец не попытается захватить крепость, пока я торчу на противоположном краю Нортумбрии.

Мы подъехали к лагерю, и Этельстан остановил коня рядом с большим каменным кругом, в котором стоял его шатер. Он указал на здоровенный валун, возвышающийся у входа.