Скорее всего, Емельян накануне предложение для меня хорошо обдумал, может даже с отцом согласовал, а сегодня вот выдал. И теперь ждет меня за углом, желая услышать мой положительный ответ. А как его не дать? Шестичасовой рабочий день, суббота и воскресенье выходные, зарплата выше в три раза…

— Я представляю, как все будут меня ненавидеть, — пробурчала я, сложив форму и запирая шкафчик.

— А тебе не все ли равно? — удивилась Алла. — Ты о ребенке должна думать в первую очередь. Ты, Кать, вообще на себя не похожа. Бедный Емеля уже не знает, как тебе жизнь облегчить, а ты как та ослица. Уперлась рогом и стоишь мычишь.

Я невольно рассмеялась.

— У ослиц нет рогов, и они не мычат, — просветила подругу.

— Неважно. Суть ты поняла. Прекращай маяться дурью, вспомни, что тебе четвертый десяток, и подумай о ребенке.

— Не говори так! — перепугалась я. — Жуть какая — четвертый десяток!

— Ну а ведь так и есть, — приложила правдой подруга. — Пора учиться думать не только о себе, но и о ребенке.

С Аллой спорить бесполезно. Хотя бы по той простой причине, что она во всем была полностью права. Я не знала почему не могла с благодарностью принимать щедрые предложения Емели, но у меня все внутри переворачивалось, как только представляла, что за каждую мелочь должна буду быть ему благодарной. Бесячее чувство противоречия меня утомляло.

— Ладно, пойдем уже. А то мачо меня уже двадцать минут ждет.

— Беги уже, не жди меня. И не забудь завтра передать привет бабуле Вале, — напутствовала меня подруга. — А еще прекрати трусить.

Я состроила ей рожицу и покинула центр.

Сегодня я опять ехала ночевать к Емельяну, потому что утром нам рано выезжать в Михайловку… Ну и на Тамерлана хотелось посмотреть… Ну и вообще, побыть вдвоем, ни от кого не прячась. Из-за этого, когда он предложил, я согласилась.

Но за угол нашего здания заходила, как шпион: не хватало только темных очков и парика с бородой или усов. Озиралась по сторонам и сама себя тут же ругала. Да что ж со мной такое? Может, мне к психологу сходить? Права ведь Катя, я веду себя глупо! Но вот этот подсознательный страх, что все о нас узнают, был сильнее меня.

А вот Емельян ничего не боялся. Он спокойно ждал меня у машины и улыбался на всю улицу. Невольно улыбнулась ему в ответ. А когда подошла к машине, он вообще, никого не стесняясь, обнял меня, подсаживая на переднее сиденье, и поцеловал.

— Ну наконец-то! — только и сказал в упрек Эмиль перед тем, как пойти на свое место.

Но не успели мы тронуться, как я заметила стоявшего на углу Диму-окулиста, который таращился на нас обалдевшим взглядом.

Черт! Черт! Черт! Как знала, блин!

— Что опять стряслось, Кать? — спросил Емельян, заметив мою нервозность.

— Дмитрий Алексеевич нас видел, — без задней мысли сообщила я.

— И что? Видел — отлично! — в голосе Емели прозвучал вызов. Ох, зря я созналась. — Мы вроде договаривались, Кать.

— Да-да, я не об этом. Просто представь, как ему неприятно. Он-то потерпел в ухаживаниях неудачу, — как могла, отмазывалась я.

Хотя в моих словах действительно была доля правды — Диму жалко. Но не Емеле: