– Смотри, Дик! Кажется, я кого-то увидел в заднем окне!

Старик нервно посмеялся.

– Налет же. Нас окружают, чтобы мы не удрали. Крепись, щенок! Они на подходе. Помни, это не люди тебя бьют, это Система.

По дощатому настилу быстро застучали ноги. Двери распахнулись. В магазин вломилась толпа мужчин в грубой рабочей одежде и черных шапках, с дубинками и палками в руках. Дик и Рут выпрямились, выпятили подбородки и опустили глаза.

Оказавшись внутри, налетчики почувствовали себя не в своей тарелке. Они выстроились полукругом перед Диком и Рутом, но ничего не предпринимали, надеясь, что кто-нибудь другой сделает первый шаг.

Молодой Рут покосился на Дика и увидел, что тот смотрит на него холодным укоризненным взглядом, словно на труса. Он сунул дрожащие руки в карманы и заставил себя выйти вперед. Тонким и пронзительным от страха голосом он прокричал:

– Товарищи! Вы такие же простые люди, как мы! Все мы братья…

В воздух поднялся тяжелый деревянный брусок и с громким стуком ударил Рута сбоку по голове. Рут упал на колени и уперся руками в пол.

Налетчики по-прежнему стояли, не решаясь напасть.

Рут кое-как поднялся на ноги. Из рассеченного уха по щеке текла струйка крови. Половина лица побагровела. Он вновь расправил плечи. Дыхание со страстным свистом вырывалось из его рта. Руки больше не дрожали, голос звучал уверенно и убедительно. Глаза горели исступленным восторгом.

– Разве вы не видите? – прокричал он. – Это ради вас! Мы все делаем ради вас! Вы не ведаете, что творите!

– Убить красных крыс!

Кто-то истерически захихикал. И поднялась волна. Падая на пол, Рут краем глаза увидел лицо Дика – тот решительно, свирепо улыбался.

Несколько раз он почти приходил в себя, но всякий раз погружался обратно в забытье. Наконец он открыл глаза и сразу понял, что его лицо и голову почти сплошь закрывали повязки, а сквозь опухшие веки просачивалась лишь тонкая полоска света. Несколько минут он лежал молча, раздумывая, что предпринять. И тут до него донесся голос Дика:

– Очнулся, щенок?

Рут попробовал заговорить, но едва прохрипел:

– Похоже на то.

– Неплохо они над твоей головой поработали. Я уж думал, ты помер. Насчет носа ты оказался прав: выглядит он теперь неважно.

– А с тобой что сделали, Дик?

– Пустяки, руку поломали да пару ребер в придачу. Тебе надо научиться прятать лицо и беречь глаза. – Он умолк и осторожно перевел дыхание. – Со сломанным ребром дышать больновато. Нам еще повезло, копы быстро вмешались.

– Мы в тюрьме, Дик?

– Ага. В санчасти.

– И в чем нас обвиняют?

Дик хотел засмеяться и охнул от боли.

– В подстрекательстве к бунту. Наверное, по полгода получим. Копы конфисковали все брошюры.

– Дик, ты ведь никому не скажешь, что я несовершеннолетний?

– Нет, не скажу. Помалкивай лучше, голос у тебя жуткий. Не волнуйся.

Рут ненадолго замолчал, окутанный одеялом из тупой боли, но уже через минуту заговорил снова:

– А ведь и правда не было больно, Дик. Так странно. Меня всего прямо распирало… и больно не было.

– Ты держался молодцом, щенок. Не хуже всех остальных. Я замолвлю за тебя словечко перед комиссией. Молодец, не подкачал!