– Боишься, щенок?

Рут было ощетинился, хотел возразить, но сдался.

– Да, боюсь. Наверное, никакого толку от меня не будет.

– Крепись, щенок! – яростно проговорил Дик. – Крепись! – И процитировал: – «Слабым духом нужен пример непоко… непоколебимости, тогда как сильным духом достаточно увидеть несправедливость». Так-то, Рут. Это приказ. – Он погрузился в молчание. Собака залаяла громче и чаще.

– Похоже, они рядом, – сказал Рут. – Как думаешь, нас убьют?

– Нет, обычно никого не убивают.

– Но изобьют-то наверняка. Будут бить дубинками по лицу и сломают нос. Большому Майку вон челюсть в трех местах сломали!

– Крепись, щенок! Крепись! И усвой вот что: если тебя кто-нибудь ударит, помни – это не он тебя бьет, а Система. И бьет она не по тебе, а по Принципам. Запомнил?

– Я не хочу убегать, Дик. Ей-богу, клянусь! Если я побегу, останови меня, ладно?

Дик подошел к Руту и взял его за плечо.

– Все будет хорошо. Я храбрецов за милю чую.

– Может, лучше спрятать буклеты? Сожгут ведь.

– Нет… Вдруг кто-нибудь возьмет один и спрячет в карман, а позже прочтет. Уже какая-то польза будет. А ты пока ничего не трогай и помалкивай! От разговоров только хуже становится.

Собачий лай снова стал бездушным и неторопливым. Ветер швырнул в открытую дверь ворох сухих листьев. Плакат подлетел и одним углом отцепился от стены. Рут подошел и пришпилил его обратно. Где-то в городе с резким визгом затормозила машина.

– Ты что-нибудь слышишь, Дик? Идут, нет?

– Нет.

– Слушай, Дик. Большой Майк два дня провалялся со сломанной челюстью, прежде чем ему оказали помощь.

Старик сердито повернулся к Руту, вытащил из кармана стиснутый кулак и сощурился. Он подошел к нему вплотную и обхватил рукой за плечи.

– Слушай сюда, щенок, – сказал он. – Знаю я немного, но в такие переплеты попадал не раз. И вот что я знаю наверняка: когда тебя начнут бить, больно не будет. Понятия не имею почему, но это не больно. Даже когда тебя убивают, это не больно.

Он опустил руку, выглянул за дверь и прислушался, потом вернулся в комнату.

– Слышал что-нибудь?

– Нет. Ни звука.

– Как думаешь… почему они не торопятся?

– Откуда ж мне знать?

Рут проглотил ком в горле.

– Может, и вовсе не придут… Может, тот малый нам все наврал. Разыграл нас.

– Может.

– И что, мы всю ночь будем ждать, пока нам головы поотрывают?

– Да, всю ночь будем ждать, пока нам головы поотрывают! – поддразнил его Дик.

Ветер громко взвыл и тут же полностью затих. Собака умолкла. Взвизгнувший на переезде поезд с оглушительным грохотом пронесся мимо: ночь после него стала еще тише. В доме по соседству сработал будильник.

– Кто-то рано встает. Небось ночной сторож, – заметил Дик. Его голос показался Руту очень громким. Медленно, со скрипом затворилась одна из дверей.

– Который час, Дик?

– Четверть десятого.

– Господи! Всего-то? Я уж думал, утро наступило… Пусть бы скорее пришли, правда, Дик? Слушай… слушай! Кажется, там голоса.

Они оба замерли и вытянули шеи, прислушиваясь.

– Слышишь голоса, Дик?

– Вроде. Будто кто-то тихо переговаривается.

Собака опять залаяла – на сей раз громко и свирепо. Ясно послышались голоса.