Свет к этому времени приобрел красноватый оттенок, от которого воздух казался еще холоднее. Мужчины посмотрели на восток, их лица осветило утреннее солнце, а я поднял голову и увидел в глазах старика отражение светящейся горы.

Потом они оба выплеснули кофейную гущу на землю и дружно встали.

– Пора за работу, – сказал старик.

Молодой повернулся ко мне:

– Если хочешь, можем пристроить тебя на сбор хлопка.

– Нет, спасибо. Мне надо идти дальше. Благодарю за завтрак!

Старик отмахнулся:

– Ничего, мы только рады.

Они ушли. Небо на востоке полыхало ярким светом. И я тоже отправился в путь.

Вот и все. Конечно, отчасти я сознаю, почему мне так приятно вспоминать то утро. Но была во всем случившемся и неподвластная мне красота, которая, стоит вспомнить, до сих пор наполняет теплом мою душу.

В маленьком калифорнийском городишке было еще темно, когда два человека вышли из закусочной и надменной походкой зашагали по переулкам. Воздух полнился сладким ароматом гниющих фруктов с упаковочных фабрик. На углах зданий качались фонари, отбрасывая вниз голубоватый свет и движущиеся тени телефонных кабелей. Старые деревянные дома покойно стояли в тишине, угрюмо отражая грязными стеклами свет фонарей.

Оба человека были сходного телосложения, но один гораздо старше другого. Коротко остриженные волосы, синие джинсы. На старике бушлат, на молодом – синий свитер с высоким горлом. Они шли по темному переулку, и эхо их шагов громко разносилось среди деревянных домов. Молодой стал насвистывать «Не грусти, моя детка», а потом внезапно умолк.

– Когда уже эта мелодия из головы выйдет, будь она неладна? Весь день крутится, сил нет. Да еще старье какое!

Его спутник посмотрел на него:

– Ты боишься, Рут. Признай, ты до смерти напуган.

Они как раз проходили под голубым фонарем на углу. Лицо Рута посуровело, глаза сощурились, губы скривились в горькой усмешке.

– Вот еще!

Они снова нырнули в темноту, и его лицо тут же смягчилось.

– Жаль только, что я ничего в этих делах не смыслю. Ты-то уже бывалый, Дик. Ты знаешь, чего ждать. А я еще никогда этим не занимался.

– Глаза боятся – руки делают, – нравоучительно проговорил Дик. – По книжкам нипочем не научишься, надо на своей шкуре испытать.

Они перешли через железнодорожные рельсы. Впереди возвышался многоэтажный дом, усыпанный зелеными огнями.

– Темень-то какая, – сказал Рут. – Луна выйдет сегодня, а? Обычно выходит, когда такая темень. Ты первым речь будешь говорить, Дик?

– Нет, ты первый. У меня больше опыта. Я буду за ними присматривать и шлепну, если вздумают кусаться. Речь-то придумал уже?

– Конечно. Назубок выучил, до последнего слова. Записал на бумагу и вызубрил, так-то. Я слышал истории, когда ребята от страха ничего не могли вымолвить, а потом вдруг начинали тараторить, как ненормальные, и слова из них сыпались, точно из пожарного гидранта. Не-ет, я удачу пытать не стану, я все назубок выучил.

Вдалеке скорбно загудел поезд. Через минуту он выехал из-за поворота, и его жуткий свет понесся по рельсам. Мимо прогрохотали освещенные пассажирские вагоны. Дик проводил их взглядом.