– Саперы из 111-й дивизии, приказано мост взять под охрану!

«Опаньки, это что за номер полковник Иванов выкинул?! Обеспечение отхода за реку планирует?! Немцы на него не давят, так, бодаются. Да и не имеет он права такие приказы отдавать без согласования со штабом корпуса. Что-то нечисто! Так, а ведь я здесь лежу, а немцы к мостам рвутся. Опаньки, а не диверсанты ли, часом, пожаловали? Две группы уничтожили, я погранцов на это жестоко настропалил. Но там под видом отступающих шли, а здесь дерзко, да еще с броневиком». – Гловацкий стал надевать китель, продолжая напряженно размышлять: «А ведь маскировка достоверная, не человеку, броневику поверят. Но как его протащили? Твою мать, так ведь они к Старо-Псковскому УРу вышли под другим прикрытием, и там их не могли не пропустить. А теперь новые себе документы вытянули – неплохо готовят в Абвере. Короткий срок выходит, значит, пленных в оборот взяли». – Гловацкий перепоясался ремнем и наклонился над Семиным.

– Леша, это диверсанты! Комдив 111-й такого приказа отдать не мог без моей санкции – им час добираться и нам час, – а в штаб от него до нашего выезда ничего не поступало! Вникаешь?

– Так точно, товарищ генерал! Ух ты, а броневичок прихватили, чтобы им сразу поверили! И мост для прорыва своих обеспечить…

– Хрен фашисты прорвутся! Но соображаешь ты у меня!

– И что делать будем?

– Убегать от них позорище для меня. – Гловацкий хитро ухмыльнулся. – Спектакль разыграем, купятся! Им я не мертвый, а живой нужен, так что брать будут. Гранаты есть?

– Так точно. – Семин, как иллюзионист, вытащил две «лимонки».

– Если в кузове сидят, метнешь в него! Или под ноги! Мишке скажи, чтоб из моего «Коровина» в броневике всех шлепнул – туда не стоит гранату кидать, вдруг взрывчатка. Пусть вытянет экипаж наружу, он же водитель, придумает что-нибудь. Давай наверх вылезай, там пограничники изводятся, нас ждут. Вон как тянут резину, видно, моего решения ждут. Жаль, но как предупредить парней? Ладно, время покажет! Лезь давай!

Гловацкий неторопливо вышел из-за раскидистого куста, где отдыхал в тенечке, и медленно стал подниматься на крутой бережок по зеленой траве. Его сразу заметили – не узнать малиновые генеральские петлицы на кителе было трудно.

– Я генерал Гловацкий, – с совершенно безмятежным видом произнес Николай Михайлович, одновременно быстро оглядывая открывшуюся перед ним картину. А она настораживала – рядом с его «эмкой» стоял броневик, люк на башне и дверца водителя открыты, прямо полная доверчивость. Полуторка обычная, десяток саперов, вот только обычные мосинские карабины, по штату положенные, у половины. У трех СВТ и у двух весьма редкостные для саперов ППД. Последние у сержанта, похожего на усушенного Шварценеггера в юности, и у воентехника, что-то староватого для своих лет.

– Кто вы такие? – вальяжно бросил Гловацкий, вопросительно подняв бровь. Командир тут же подошел, вытянулся, четко доложил:

– Командир взвода второй роты 181-го саперного батальона воентехник Семенцов! Имею приказ командира дивизии взять мост под охрану!