Измученный впечатлениями и переживаниями, Аллиаль выпил снотворное, но спал беспокойно. Вздрагивал, стонал, крутился и наконец встал, завернулся в простыню и подошел к окну. За тройными рамами, отсекающими шум улицы, сверкали огни. Гуляки шатались по тротуарам, ловили фиакры и легкомысленных женщин. Район салонов кипел и бурлил, демонстрируя свою яркую ночную жизнь.

Молодой еще мужчина смотрел на все это и не видел. Какая она, Агна Мак-Кон? Как выглядит сейчас женщина, подарившая ему жизнь? И почему она, менталист с развитым даром, не ощутила его? Своего сына? Почему уехала из родной страны и заперла себя в обители? Получит ли он завтра ответы на свои вопросы?

А отец? Стоит ли писать ему письмо? Будет ли он рад наличию бастарда? И как вообще в Ирлингии относятся к детям, выросшим в приюте? Тяжело вздохнув, Ал уперся лбом в холодное стекло и невольно позавидовал друзьям – у них были женщины, готовые выслушать, понять, принять… А он, несмотря на несколько ярких влюбленностей, так и остался одиночкой. Просто не смог отыскать женщину, которая затронула бы не только тело, но и сердце.

Впрочем, кому врать? Аллиаль горько хмыкнул. Он сам никого не пускал в глубину. Девочки из кордебалета, порой снисходившие до торопливых ласк в гримерке, быстро понимали, что он закрытая шкатулка. Обижались или равнодушно усмехались и уходили к другим, к тем, кто мог согреть легкокрылых мотыльков, желающих обжечь крылья хоть мимолетной страстью.

А теперь вдруг оказалось, что он не безымянный подкидыш. У него есть отец и мать. Пусть не рядом, но есть. Сердце сжалось в тугой комок. Ал всхлипнул… и зарыдал так, как не позволял себе рыдать уже очень-очень давно. Он сполз на пол и всхлипывал, чувствуя, как разжимается ледяной ком в груди. Так и уснул – на полу, в слезах, кутаясь в простыню. А утром, когда в клубе началась обычная утренняя суета, вышел из комнаты с улыбкой. Что бы ни готовила ему жизнь, он готов принять это с достоинством.

Путь до монастыря джентльмены провели в молчании. Любовались пейзажем, думали о своем. У тяжелых ворот их встретил пожилой хромой ветеран. Хмуро оглядел щеголеватого лорда Лайвернеса, но, услышав о родстве с настоятельницей, кивком указал на пятачок слева:

– Ждите. Коляску тут оставьте, экипажам внутрь нельзя.

Грегори не возражал. Велел кучеру направить лошадей к привязи и вместе с Алом спрыгнул на землю, чтобы размять ноги.

Через четверть часа калитка в глухих воротах отворилась:

– Заходите. Мать настоятельница дозволила встречу с сестрой Маргаритой в часовне. Ступайте туда вот по этой тропинке. И никуда не сворачивайте!

Мужчины двинулись по дорожке, посыпанной битым кирпичом, и вскоре добрались до часовни. Маленькое помещение, иконостас, алтарь, лампадки и две скамьи у противоположных стен. Грег сразу понял, что ему придется ждать на улице. Хлопнув друга по плечу, он вышел и обнаружил еще одну скамеечку возле наружной стены. Поразившись предусмотрительности служительниц, он опустился на прогретое солнцем дерево и закрыл глаза. Давно его не окружала такая безмятежность. Интересно, Аллиаль хоть немного похож на свою мать?