– Твои вкусы не изменились? – задает он вопрос, убирая телефон на стол рядом со мной. Я качаю головой, пока его руки возвращаются мне на бедра. Обжигаюсь касанием. Во рту пересыхает, а сердце пропускает удар. Мне хочется еще, хотя пару минут назад я шумно кончала. Мне хочется еще секса с ним, несмотря на ненависть и всю боль, что он мне принес. – Тогда в душ.

Он подхватывает меня под зад и несет в ванную, где ставит на пол и регулирует воду. Еще никогда мне так не нравилось находиться в этом царстве хрома и стекла. С ним любое место становится уютным.

Я же смотрю. На него. Насмотреться не могу. Плечи широкие, одно из которых забито тату, и она ведь даже не потускнела. Я могу теперь отрыто им любоваться и мне плевать, что он об этом подумает.

Я даже могу провести кончиками острых ногтей по его выпуклым кубикам, ниже, туда, где в небольшой поросли скрывается отдыхающий член. Но стоит мне пойти руками в обратном направлении, как он чуть дергается, начинает увеличиваться.

Богдан переводит взгляд на меня, рукой касается подбородка и тянет к себе.

– Доиграешься, – целует влажными губами, проводит языком по ним, пока я дрожу то ли от холода, то ли от жара, что от его касания растекается по телу.

– Мне так много хочется тебе сказать.

– Матерного? – улыбается стервец, а я царапаю его бедра, завожу руку ему за спину и сжимаю упругий, чертовски мускулистый зад. Во рту скапливается слюна и я смотрю на член, что упирается мне в живот.

– И матерного тоже.

– Мне тоже хочется тебе сказать, – он толкает меня к стене, а сверху льется чертовски приятной температуры вода. – Но я лучше покажу.

Богдан поднимает меня выше, а я скольжу по стене. удерживает на весу. Членом по киске проводит. Так ловко, словно рукой себе помогает. Его головка у самых влажных ворот, ловко их раздвигает, чуть проникает, смотря в глаза.

– Скажи, что хочешь меня.

– Ты сомневаешься?

– Скажи это… Скажи, что хочешь мой хуй в себя.

Я губы облизываю, даже не морщась от его грубости, выдавая как никогда хрипло:

– Я очень хочу почувствовать твой член в себе.

– Глубоко?

– Очень, очень глубоко…

– Назови меня по имени.

– Богдан…

– Громче, Аня. Я хочу, чтобы ты осознавала кто будет тебя трахать.

– Ты, ты будешь. Богдан Ломоносов. Мой Богдан.

Он скалит зубы, а затем одним ударом бедер достигает самого края шейки матки. Я вскрикиваю, держусь за него и так остро чувствую каждый миллиметр его плоти, каждую венку, что царапает меня изнутри.

Он такой сильный, он так легко держит меня на весу, буквально насаживая на себя, буквально разрывая чувства на части.

Я обнимаю мускулистую шею, целую его, посасывая язык, я так хочу кончить одновременно, посмотреть ему в глаза, когда они потемнеют, когда наполнятся до краев похотью.

Богдан ускоряется, а я даже близко не возле финала, но мне так нравится смотреть, как работают его мышцы, так нравится ощущать внутри себя разбухающий орган. И движения такие четкие, отработанные, словно он-механизм, который можно остановить только вручную. Молот, приколачивающий меня к себе. Снова и снова. Бьющий наотмашь, до вскриков, до сладкой боли внизу живота, до брызг соленой, улетно пахнущей влаги.