Вменяемый мужик, подумал Бардин, лихо я его развел. Или нет? Если подумать, то есть у повстанцев какая-то правда своя. Да и не было бы правды, стал бы я доносить! Себе дороже.

Ырысту обернулся, ожидая увидеть бородатого. Но обманулся. Перед ним стоял лысый, лоснящийся, довольный… Сырый. На губе его болталась влажная скорлупка.

И вспомнилось! Эта убийственная картина, эта мерзость и гниль, как Сырый деловито выковыривал глаза тому молодому солдату – старшему лейтенанту у грузовика в лесу.

Сырый позвал Ырысту за собой и пошел со двора, ловко щелкая семечки. Шелуха разлеталась такими же черными штришками, какими парили птицы в ясном безоблачном небе.

В погребе Бардин поставил стол и скамейку в первоначальное расположение. И потянулся за длинной, верткой, подобно воздушному змею, тягостной мыслью.

Сколько времени прошло? Наверное, уж ночь давно наступила, когда Ырысту услышал скрип двери. Ночной сетчатый свет проник в подземелье. Все тихо. Он на цыпочках поднялся по лестнице и выглянул наружу.

Дворик озаряла полная луна, спящая на ней пантера казалась до странного близкой. Снова скрип. И легкий стук. Бардин увидел старушку, она открывала ставни. Она была без одежды. Совсем! Отвратительно голая, невозможно дряблая, с отвисающими складками кожи везде, где можно, похожая на гигантский уродливый гриб.

– Бабушка, – шепотом позвал Ырысту.

Она повернулась. Под белыми встрепанными космами невидящий взгляд – совершенно безумный. Старуха потянулась к луне, квакнула и открыла вторую створку на окне. Потом направилась к следующим, закрытым еще ставням.

Здесь ничем не поможешь, подумал Ырысту и припустился бежать. Босиком, наутек, стараясь не делать ни малейшего шума.

– Напрасно Германия все это затеяла, – сказал Борис Сорокин, ставя подстаканник на толстый том с названием «Всемирная история». – Зачем им расширение страны?

– Абсолютно ясно зачем, – сонно сказала сидящая напротив Вилена.

На другом конце длинного стола Загорский и Сметана рассматривали карту. Исай Гаврилов придвинул Вилене блюдце с наколотым сахаром.

– Спасибо, – отказалась девушка. – Я сладкое вечером не ем.

– Худеешь? – поднял голову Николай Прокопьевич. – И так тоща, как вобла.

– Германия до объединения, – Борис постучал по фолианту. – Когда она была суммой маленьких княжеств, графств, ее значение было выше с точки зрения вклада в мировую науку. Лейбниц, братья Гумбольты…

– Отличные братья! Там бременские музыканты, там храбрый портняжка, – вспомнил Гаврилов.

– Это другие братья, – сказал Борис. – Но и писатели, какие были! Композиторы! Мыслители. Лучшие в то время университеты в германских городах! После объединения маленьких княжеств под Пруссией стало как-то не очень. А после начала экспансии, после гонений на вольнодумцев немецких – еще хуже. И в чем тогда выгода большой территории, если качество народа падает?

– Большая территория всегда хорошо, – без выражения сказала Вилена. – Вся история эта… А ты что, уже всю книгу прочел? Тут листов тысяча!

– Я быстро читаю, – без хвастовства сказал Борис. – Предположим, Вилена, Исай, вы родились в средние века. Есть на выбор большая и могучая Османская империя – великая держава тех времен. А рядом – Италия. Даже не Италия, а набор мелких по размеру городов-республик: Генуя, Венеция, Флоренция. Там горит эпоха Возрождения – науки, искусства, торговля процветает. Какая страна привлекательней? Где бы вы хотели жить?