– Я хочу тебя!..

– И я вся горю от страсти!..

– Любимая!..

– Желанный мой!..

Но тут начала действовать своим негативным по отношению к либидо умением Мальвика. Невменяемый словно потерял чувствительность. Только что казавшееся желанным тело превратилось в ничем не интересную живую массу. Вдобавок еще и в душе стало нарастать отвращение. Но он-то был готов к этому, поэтому продолжал шептать с прежней настойчивостью:

– Моя мечта сбывается, наша близость близка!..

– Обними, обними меня крепче!

Влияние магической силы усилилось настолько, что к горлу мужчины подступил ком, а сама мысль о предстоящем соитии вызывала омерзение. Но он, сжав зубы, продолжал в прежнем духе:

– Единственная моя, божественная!..

– Дорогой, как я ждала этого момента!.. – несся в ответ страстный шепот. Хотя по глазам уже было заметно, что женщина отчаянно борется с собой. То есть она всегда боролась, находясь рядом с Кремоном, и на близость с ним шла расчетливо, преднамеренно, не испытывая при этом никакого, даже мало-мальского влечения.

«Насколько же ее сломали, что ей приходится так переступать через свои чувства?!» – ужаснулся Кремон, стараясь уже совершенно отстраниться от происходящего и рассматривая это словно неприятный опыт с премерзкими осклизлыми лягушками в большущей стеклянной банке.

Вовремя он так себя настроил, потому что влияние магического луча возросло скачком почти вдвое.

Женское тело вздрогнуло, чуть ли не изогнулось дугой, а из губ вырвался стон.

– Что с тобой, любимая?!

– Я изнемогаю от страсти! – шептали побелевшие губы. – Возьми меня, скорей возьми меня!..

Если бы Белери вдруг стало плохо или она открыто стала бы жаловаться на необычное состояние, слабость или недомогание, влюбленный до сих пор мужчина ей бы все простил. Вернее, дело было бы даже не в прощении, а в дальнейшем более подробном разбирательстве. То есть веди себя баронета естественно, подозрения в ее неискренности развеялись бы чуть ли не полностью. А так притворство было налицо. Да еще такое крупное и страшное притворство, что у Кремона не осталось ни капельки недавней влюбленности. Конечно, тому виной было еще и негативное влияние Мальвики, которое не просто полностью гасило желание, но и вызывало чувство гадливости, неприятия вообще каких-либо ласк и поцелуев.

И все равно, пусть дрожащие, пусть побелевшие от страшных усилий, но губы женщины тянулись к нему для поцелуя.

Не в силах больше выдерживать такое притворство, Невменяемый подал пальцами сигнал господину Огюсту. И уже через несколько мгновений в коридоре послышались крики слуг:

– Тревога! Нападение на замок! К оружию!

Осознав, что в ближайшее время не придется заниматься сексом с нелюбимым человеком, баронета тут же расслабилась и с полным равнодушием воскликнула:

– Какая досада! Нам помешали на самом интересном месте! – Но этими восклицаниями она переиграла окончательно.

Кремон вскочил, поправил одежду и потянул красавицу на выход:

– Любимая, в этой спальне опасно! Нужно спуститься в холл или в главный трапезный зал, они лучше всего защищены магически!

В холле Кремон оставил Белери в компании Мальвики и нескольких повизгивающих от страха служанок. О том, насколько притворщица оказалась вымотана любовной сценой, говорил и тот факт, что, будучи весьма высокого мнения о своих боевых колдовских возможностях, она не сделала ни малейшей попытки оказать воинскую помощь защитникам дома. И это было очень кстати. А вскоре баронету отправили домой в сопровождении боевых инструкторов и нескольких воинов наружной охраны. Причем сделано это было по причине якобы готовящегося повторного нападения на замок.