Выступив из белья, она стала медленно поворачиваться кругом. Она нужна этим мужчинам. Они ее хотят. Всю ее целиком. Это она владеет их вниманием. Она остановилась, чтобы они смогли рассмотреть ее тело голодными глазами, ощупывавшими каждый дюйм ее кожи. Потом она стала сгибать колени, пока не села на бедра, завела за спину обе руки и оперлась о помост, потом опустилась на прохладные доски, чувствуя воздух между раскрытыми ногами. Снова задвигались стулья, а она смотрела на них. Один человек закрыл лицо, но остальные смотрели на ее раздвинутые ноги, хотели быть внутри нее. Она легла на помост и закрыла глаза, опустила руку между ног и раскрыла свои губы для этих мужчин.

Смотреть можно, трогать нельзя.

Ньюлэнд подошел к ней первым. Она открыла глаза и была слегка шокирована его наготой, она хотела было сесть и высмеять его, но он лег на нее сверху. Она решила, что не выйдет из игры, на ее губах дрожала нервная улыбка, которую ей трудно было сдержать, пока Ньюлэнд медленно двигался в ней взад-вперед и в конце концов кончил. Потом его сменил другой мужчина в черной маске, который был нежнее и настойчиво целовал ее в губы. Потом еще один, который яростно сжимал ее грудь и скрипел зубами. Она дернулась, когда он резко вошел в нее, как будто хотел причинить ей вред. Потом еще один, здоровяк, от которого ей стало больно. Все они наполняли ее, все вдруг оказались в масках, ягодицы у нее намокли и замерзли от жидкости, скопившейся на помосте.

Наконец она поняла, что вовсе не это ей было нужно. От этого она не станет чувствовать себя сильнее. Для нее здесь ничего не происходит, разве что ей стало больно, страшно и неудобно. Она пыталась не допускать страха, научившись умело игнорировать его. Но что происходит? Что это за растущая в воздухе агрессия и жар, статическое электричество, которое как будто все усиливалось, а шепоты становились все злее и тревожнее?

После седьмого мужчины она начала протестовать и попыталась было сесть, но ее придавили к полу. Потом еще один мужчина, которого она раньше не видела, в маске и еще одетый, встал над ней, человек со злобными глазами, он опустился на колени, чтобы держать ее за руки.

— Готово, Мэнни, — сказал Ньюлэнд, его бегающие глаза наслаждались видом Дженни.

Мужчины занервничали и еще больше зашевелились. Дженни пыталась смотреть на них, поднимая голову, видя их голые тела, которые собирались вокруг нее свободным полукругом.

— Дайте мне встать, — сказала она.

Никто не ответил ни слова, как будто ее не слышали, как будто у нее не осталось голоса. В их глазах она уже была не человеком, а просто объектом удовольствия, вещью, которая не может говорить. И даже если они могли ее слышать, ее речь просто не вмещалась в рамки их извращенных убеждений. Ее слова не имели для них никакого смысла.

— Пожалуйста, — взмолилась она, но мужчины продолжали ерзать и смотреть на нее.

Она подняла голову, напрягаясь, открыв рот, широко распахнув глаза, она видела, как они подходят ближе, некоторые вставали совершенно неподвижны, другие мастурбировали, у всех были напряженные, изогнутые члены.