Ее охватил ужас, стряхнув последние остатки сна, в глубине души она знала, что есть только один способ снять с себя это бремя, освободиться, сбросить напряжение — мастурбация. Боязливо прислушиваясь, она отошла от стены, но звуки все равно доносились до нее словно бы издалека.

Проглотив слюну сухим горлом, она посмотрела на свои босые ноги, потом подошла ближе к звукам, чтобы их громкость сравнялась с ужасом, который она чувствовала внутри, и плотно прижала ухо к стене. Несмотря на хорошую звукоизоляцию, она ясно слышала монотонные песнопения. Она сунула руку вниз и закрыла глаза, представляя себе крупного мужчину, человека, который звонил по телефону. Нет, не этого. Дэрри. Нет, и не Дэрри. Он умер. Кровь бросилась ей в голову. Слышалось только ее дыхание и яростное сердцебиение. Незнакомец, может быть, человек из телефона. Мужчина, которого она накажет за все это, обвинит его, набросится на его связанное, обнаженное тело, да. И это еще больше ее возбудило. Она представляла человека из телефона, то, что он говорил и что он держал в руке и гладил, в то время как его нежные губы говорили с ней, делали непристойные предложения. Она зубами сорвет слова с его губ.

Алекс было стыдно за эти мысли, но стыд еще больше возбудил ее. Это всего лишь фантазия, говорила она себе. В такой фантазии нет ничего страшного. Она стала двигаться быстрее, прижимая ухо и вслушиваясь, прижимая его плотнее, слыша только долю из того, что она хотела слышать, и представляя себе мужчину. Мужчину без лица, один только темный силуэт, которому приказано доставить ее телу удовольствие.

— Трахни меня, — прошептала она, открывая рот. — О господи!

Она кончила, ее плечи задрожали, колени подогнулись, и она упала вперед на кровать с открытыми глазами, спокойно глядя на одеяло, сонно вдыхая и выдыхая, ей хотелось плакать, в груди застрял комок, который никак не хотел подниматься, потом глаза медленно закрылись, и она погрузилась в тревожный сон, в котором ей снились люди на улице, все они прижимали к уху мобильные телефоны, говорили, а она шла среди них, и никто на нее не смотрел, все игнорировали ее, такие далекие, но их голоса звучали в ее ушах так близко, их интимные слова сталкивались друг с другом и трещали, потому что они говорили одновременно.

— Твои первые настоящие пробы, — объявил Ньюлэнд, глядя на панели фальшивой стены в углу, за которыми скрывался Мэнни с камерой, объектив был спрятан за латунным светильником. — Может, станцуешь для нас? — Он показал на низкую круглую платформу, служившую приватной сценой. — Готов спорить, что ты чертовски хорошо танцуешь.

Дженни была не так глупа. Она уже догадалась, что происходит. После того как ее как следует напоили и в конце концов заманили наверх, где она увидела помост, тогда она и поняла, зачем она здесь на самом деле, почему ее окружили таким вниманием. Затем и устроили это сборище, потому они и были так милы, расточали ей комплименты и кормили обещаниями.

Хотя она и испытала некоторое разочарование, все равно внимание мужчин ее волновало. Алкоголь раскрепощал ее тело и мысли, ее завораживало то, как смотрят на нее мужчины вокруг, их необычный пристальный интерес, который постепенно заводил ее, прогонял настороженность, притуплял острый страх перед мужчинами, который она обычно чувствовала. Из-за спиртного она казалась себе сексуальной, гибкой, смаковала собственное чувство владения ситуацией, и большая волна удовольствия пробежала по ее телу при мысли о том, чтобы раздеться перед ними, перед этими незнакомыми мужчинами, окружившими ее со всех сторон, плененными перспективой увидеть ее обнаженное тело.