– В чём дело? – спросил Ксантус горожан.

– Мы хотим сражаться! – заявил один фермер, и толпа разразилась одобрительными криками.

– Это и наш дом! – закричала портниха.

– Мы не допустим, чтобы наше королевство досталось врагам! – добавил мясник.

Солдаты растерялись. Сэр Лэмптон за все годы военной службы ни разу не видел ничего подобного. Простые горожане рвались в битву сильнее солдат.

– Дамы и господа, – обратился к толпе Лэмптон, призывая всех к тишине. – Мы уважаем ваше желание помочь, но воевать должны солдаты, мы не имеем права просить вас идти в бой!

Одна служанка окинула взглядом толпу слуг.

– Просить? Кого-нибудь из вас просили сражаться за наше королевство? Меня никто не просил – я сама пришла, потому что хочу защитить свой дом, и не уйду, пока Великая армия не сгинет!

Горожане поддержали её речь громогласным рёвом. Они были непреклонны: что бы ни сказал Лэмптон, уходить они не собирались. Ксантус поглядел на Лэмптона и пожал плечами.

– Нам не помешает больше людей.

Сэр Лэмптон посмотрел на горожан, и у него потеплело на сердце. Его армия в считаные минуты увеличилась почти вдвое. Народ, который он защищал всю свою жизнь, пришёл к нему на помощь, ведь всем хотелось жить в мире и благополучии.

Лэмптон снова поднял меч, приветствуя свою могучую армию.

– Что ж, давайте вместе сразимся с захватчиками и покажем им, чего стоят наши солдаты и наш народ!

В ответ воины вскинули мечи, мётлы, грабли, молотки, мотыги, иглы – словом, всё, что у них было. Их дружные крики разносились на много миль вокруг, и отряды солдат и троллей, подходивших к королевству, задрожали от страха.

Коннер не рассчитывал очнуться. Когда Лестер рухнул с неба, мальчик подумал, что им пришёл конец. Он надеялся, что Содружество «Долго и счастливо» одержит победу без них с сестрой, и если получится, то их с Алекс запомнят как героев войны. Прежде чем Коннер отключился, у него в голове возникла отчётливая картинка памятника, который установят, чтобы почтить его память. Статуя Коннера была гораздо выше и мускулистее, чем он выглядел в жизни, и скульптор сделал ему ямочку на подбородке – именно так он и хотел всем запомниться.

Но, как ни странно, Коннер всё-таки очнулся. Медленно приподняв тяжёлые веки, он некоторое время пытался сфокусировать взгляд, потому что перед глазами всё плыло. Коннер находился в тесной лачуге. В центре комнаты стоял деревянный стол, чуть поодаль дымился чугунный котёл, а между ними лежали сложенные одно на другое зеркала. Вдоль стен тянулись полки, заставленные склянками с землёй, песком, растениями, цветами, разноцветными жидкостями, насекомыми, маленькими ящерками и предметами покрупнее – свиными ушами и коровьими копытами. В крохотном очаге горел огонь нежно-оранжевого цвета.

– Где я? – спросил Коннер сам себя. У него покалывало в боку, и, опустив взгляд, он увидел, что вся левая половина его туловища охвачена светло-оранжевым пламенем. – А-А-А! Я горю! Я горю! – Крича во всё горло, Коннер пытался найти что-нибудь, чем можно сбить пламя, но не нашёл и принялся тушить его рукавами рубашки. Судя по всему, у него был шок, раз он не ощущал жара и боли.