– Уведите…

– Следуйте за мной! – приказал ей по-английски майор.

Вирджиния встала, растерянно посмотрела на хозяина кабинета:

– Я получу свидание с представителем американского посольства?

– Вы получите как минимум три года тюрьмы за участие в убийстве советского офицера. Идите и… можете взять с собой в камеру эти бутерброды.

Вирджинию словно стегнули плеткой по лицу – он сказал это таким тоном, будто бросил нищенке презрительную милостыню.

– Послушайте, вы! – сказала она. – Если бы я могла выблевать вам на стол все, что я сейчас тут съела, я бы сделала это с большим удовольствием…

Майор-секретарь испуганно ухватил ее за локоть и потащил из кабинета, но она успела еще презрительно обернуться перед дверью и бросить:

– Ты корчишь из себя джентльмена? Плебей!

Майор вытолкнул ее из кабинета в приемную, где ее ждал тюремный конвой.

А там, в кабинете, за закрывшейся тяжелой дверью, обитой тисненой кожей, хозяин кабинета, побелев от гнева, негромко пристукивал открытой ладонью по столу и говорил полковнику Орлову:

– У вас что? Полные идиоты работают в отделе? Какой-то вшивый врач из Вашингтона в первый же день обнаружил слежку…

Голос по селектору прервал его:

– Разрешите обратиться, товарищ генерал…

– Кто это? – гневно спросил в микрофон хозяин кабинета.

– Брусько, начальник отдела секретной документации.

– Чего тебе?

– При осмотре сейфа покойного майора Незначного я обнаружил странную карту Америки и Канады, товарищ генерал. По-моему, на этой карте Незначный отмечал всех туристов, с которыми он работал последние годы…

Хозяин кабинета молча выдохнул воздух и печально покачал головой. Господи, с какими кретинами ему приходится работать!

– Зачем он отмечал их на карте? – устало спросил он в микрофон.

– Черт его знает, товарищ генерал. Может, хотел продать эту карту американцам. Разрешите заняться им подробней?

– Н-да… – вяло проговорил он. – Займитесь…

Через два часа в устланном вытертыми коврами кабинете начальника Лубянской тюрьмы полковник Орлов ознакомил представителя американского посольства Ларри Кугеля с обвинительными материалами по делу американской гражданки Вирджинии Вильямс. В серой папке с ботиночными шнурочками были фотографии встречи супругов Вильямс с ленинградскими «диссидентами» на Невском проспекте, «чистосердечные признания» самих этих «диссидентов» о том, какие материалы они передали при этой встрече Вильямсам и, наконец, фотографии пальто Роберта Вильямса и шубы Вирджинии – отпоротая подкладка и извлеченные из-под этой подкладки «антисоветские материалы». Читая эти материалы и разглядывая фотографии, Ларри Кугель понимал, что вина Вильямсов очевидна. И теперь нужно это дело как-то замять, спустить на тормозах и апеллировать к гуманности советских властей, чтобы пожалели женщину. В конце концов, всю вину можно свалить на Роберта Вильямса – он все равно погиб…

– Когда я смогу повидать госпожу Вильямс? – спросил он у полковника Орлова.

– Хоть сейчас, – ответил полковник и повернулся к начальнику тюрьмы: – Вызовите арестованную.

Через несколько минут ввели Вирджинию. Ни полковник Орлов, ни начальник тюрьмы не собирались покидать кабинет, и Кугель не настаивал на этом – все равно их разговор с Вирджинией будет прослушиваться и записываться скрытым магнитофоном. Он рассматривал эту женщину. Она совсем неплохо выглядит, несмотря на эти четыре дня заключения. Но трудно поверить, что эта такая домашняя, явно мягкая женщина была способна принимать участие в убийстве.