И это испугало генерала. Не то, что неожиданные приступы рвоты или другие хвори беременности могут прервать на время их плотские отношения, и даже не ревность к чужому ребенку, который – он знал это – будет с пятого месяца беременности отбирать у него Вирджинию, – нет. А именно то, что он поймал себя уже не на притворной, наигранной или забавной для начала любовного романа нежности. Более того, он поймал себя на немыслимой слабости души – жалости. Это испугало генерала, как пугается порой трезвенник, когда застает себя на том, что ноги вдруг безотчетно ведут его в кабак или руки тянутся за бутылкой…

И, поймав себя на этом испуге, генерал принял решение. Не против Вирджинии, а против самого себя. Эта женщина взяла слишком большую власть над его душой, и он должен пресечь это. Решительно пресечь.

И пока бедная Вирджиния, утирая варежкой влажный рот, поддерживаемая под локоть телохранителем генерала, возвращалась к машине, генерал негромко сказал водителю:

– В «Мини-Америку»…

Пока доехали до «Мини-Америки», Вирджинию рвало еще трижды, и генерал понял, что принятое им решение – единственно правильное.

В «Мини-Америке» он сам проводил Вирджинию в ее комнату, заботливо уложил в постель – от слабости Вирджинию тянуло в сон.

– Спи… – сказал он ей перед уходом. – Ничего страшного. Это нормальные явления на четвертом месяце. Я прикажу полковнику Стэнли позаботиться о тебе.

Между тем была все та же суббота, 6 февраля. Как по заказу именинницы, выдался солнечный зимний день, всего 10 градусов мороза по Цельсию. Еще с утра на правительственную дачу маршала Опаркова в Малаховке прибыла рота солдат хозяйственного полка при Генштабе Советской Армии. В течение часа солдаты расчищали деревянными лопатами парковые дорожки вокруг дачи, посыпали их желтым, хрустящим под ногами песком, вымыли все полы в самой двухэтажной даче, нарубили березовых дров для камина, и уже с девяти утра отцовская домработница тетя Клава, руководя двумя помощниками, жарила, варила и пекла на кухне стародавние деликатесы русской народной кулинарии – расстегаи, кулебяку, пироги с капустой. А Ставинский и адъютант маршала Опаркова майор Рязанцев на армейском «газике»-вездеходе курсировали по складам Военторгов, Елисеевского магазина, ГУМа и ресторана «Арагви» – закупали импортные и отечественные напитки, финские и австрийские мясные деликатесы, черную и красную икру, свежие кавказские овощи, краснодарскую пепси-колу, арабские фрукты.

В небольшом, но уютном подвальном кинозале дачи киномеханик налаживал кинопроектор. 120 правительственных дач под Москвой оборудованы киноустановками, и при Министерстве кинематографии СССР создана специальная диспетчерская служба по обеспечению этих дач нелегально доставленными из-за границы кинофильмами – тут вам и «Супермен», и «Последнее танго в Париже», и «Ночной портье», и вся серия фильмов о Джеймсе Бонде, и самые последние фильмы Феллини, Антониони, Годара и Коста-Гавраса. Правда, «всякие там феллини и антониони» мало интересуют обитателей этих дач, но зато нарасхват по субботам и воскресеньям «В джазе только девушки», «Глубокая глотка», «Последнее танго в Париже», порновариант «Золушки». И пока весь советский народ смотрит «выдающиеся» произведения советского киноискусства – «Сибириаду», «Ленин в Париже», «Ленин в Польше», «Ленин в Финляндии» – и другие, отмеченные Государственными и Ленинскими премиями фильмы, обитатели подмосковных правительственных дач, не боясь никакого разлагающего влияния буржуазного киноискусства, с чисто коммунистической стойкостью, свойственной несгибаемым большевикам-ленинцам, испытывают свою нравственность порно-Золушками, а завтра снова клеймят порочный и разлагающийся Запад – теперь уже со знанием дела…