Рыбаков, подпадающих по возрасту и здоровью, зачислили в Черноморский флот. И рыба, как продукт питания, почти исчезла с прилавков и столов. А если была селёдка, то тихоокеанская, где боевых действий ещё не было.

До берега недалеко, два-три кабельтова, дело к вечеру, но ещё светло. Боковым зрением заметил Андрей движение на берегу. Повернул голову – никого. Но не почудилось же? Есть! Не показалось. Боец в маскировочном костюме перебежал от камня к камню. Странным показалось. Зачем бойцу вести себя скрытно на своей территории? Да и наш ли боец? Такая мысль сразу в голову пришла. Надо разобраться. Тревогу поднимать преждевременно, за паникёрство можно и под трибунал угодить. В сорок первом сколько бойцов расстреляли за трусость и паникёрство? Загудел недалеко от позиции мотор, кто-то в крик – танки! И вот уже бегут с позиций, ибо танкобоязнь была великая. Да и как не бояться, если с танками бороться нечем? Гранат нет, противотанковые ружья появились только осенью, артиллерии катастрофически не хватает, как и снарядов.

Развернул катер, подошёл к берегу поближе. Вроде никого не видно. Поблизости населённых пунктов нет. Учения? Вызвал боцмана. После Андрея он второй по старшинству. Боцман – это должность, а по званию он старшина второй статьи, о чём свидетельствуют звёздочки с золотой окантовкой над узкой полоской на левом рукаве.

– Зинченко, бери пятерых моряков, обязательно с личным оружием. Осторожно осмотри берег. То ли показалось, но вроде видел я бойца в маскировочном костюме. Чего бы ему здесь прятаться? Сам возьми автомат.

Для бойцов на катере карабины, автомат ППД для командира. Боцману он сейчас нужнее. Зинченко отобрал людей, вооружил. Катер подошёл к берегу, группа десантировалась. На всякий случай за носовой ДШК Андрей пулемётчика поставил.

Моряки на берегу цепью рассыпались, полосой метров в сто от уреза воды пошли вглубь. И почти сразу очередь. Не Зинченко стрелял, у ППД звук другой. Чужой!

– Помазков! Видишь кого-нибудь, кроме наших?

– Было шевеление какое-то.

– Прочеши очередью! Только в наших не попади.

Выстрелы у ДШК мощные, а очередь и вовсе оглушает. Пулемётчик дал одну очередь, другую. На берегу хлопнул взрыв гранаты. Плохо, что у моряков гранат не было. Берег вверх поднимается, камни, ситуация непонятная. Ясно, что немцы там, но сколько? Впрочем, могли быть и дезертиры. И могли отстреливаться, чтобы не захватили. Тогда военная контрразведка или НКВД, а конец один – трибунал и расстрел.

Нет, не дезертир, потому как автомат немецкий. Наш ППД или ППШ частит, а немецкий МР 38/40 имеет темп стрельбы меньше. О, да там не один человек, сразу два автомата стали бить. На вспышки выстрелов стал стрелять пулемётчик с катера. Андрей поставил катер к берегу бортом. В таком положении могут вести огонь обе пушки и оба пулемёта. К пушкам встали комендоры, за пулемёт сам Андрей. Почти половина экипажа на берегу и он как командир несёт за них ответственность. И лучше расстрелять часть боезапаса, чем кого-то из моряков ранят или убьют. Из пушек стреляли осколочными. По камням получалось неплохо. Камень – известняк довольно непрочный, при попадании пули или снаряда разлетается на отломки, которые поражают не хуже осколков. А пулемётные очереди не давали немцам головы поднять. Малейшее движение – и туда очередь или снаряд. Натуральный бой вышел. Немцы не выдержали, один встал, поднял руки, за ним ещё двое. Моряки подошли, держа оружие наготове. Оказалось – группа немецкая имела пять человек. Командира группы и рядового убило. Группа оказалась разведывательной, имела рацию, собирали сведения о наших тылах в преддверии наступления.