Он знал, что и дальше будет служить семье и хозяину, но теперь его уже никогда не будут рассматривать как члена ближайшего круга. От этих страшных мыслей Владимира Николаевича оторвал звонок. Его, наконец, соединили с Ягодой.
— Товарищ Ягода, здравствуйте. Да, это я. У меня вот какое к вам дело. Ночью было совершено преступление. Да. Да. Вы в курсе? Отлично. И у нас есть один вопрос по этому поводу. Я понимаю, что это служебная информация. Я вас прекрасно понимаю, тем не менее, мне хотелось бы знать, кто ведёт это дело. Угу. Так. Я понимаю, что на деле стоит гриф секретности. А вы понимаете насколько значимо для нас это дело?
Этот ублюдок начинал раздражать товарища Толмачёва, Генрих Григорьевич видимо был в курсе произошедшего и очень не хотел влезать в эту кашу. А Владимир Николаевич нервничал, сидел, выпускал и прятал когти, снова и снова. И старался не сорваться.
— Товарищ Ягода, давайте говорить как партийцы, начистоту. Да. Верно. Так вот, товарищ Дзержинский уже не так молод и бодр, возможно, ему придётся скоро уйти, здоровье его уже не позволяет ему работать в полную силу. И у всех возникает вопрос: «Кто будет его приемником? А как вы считаете? Ну, разумеется. Конечно, это решит партия. Ну, а вы-то как считаете?» А я вам в свою очередь, вот что скажу: «Без нашей поддержки этот важный пост никто не займёт, понимаете? Поднимете, да? Потому мою просьбу не нужно воспринимать как мещанскую услугу: ты мне — я тебе. Рассматривайте её как слаженную работу в коллективе. Как будто мы единое целое».
Ягода мялся. Он не хотел сообщать секретную информацию. Скорее всего, он не был уверен, что семья товарища Толмачёва сможет прикрыть его в случае возникновения осложнений. И ещё Ягода не знал, какие силы в этом деле будут играть против семьи Толмачёва. Сдать своих коллег из ОГПУ дело не шуточное, нужно знать всё, всё взвесить, оценить риски и выгоды, а сделать это Генрих Григорьевич не мог, слишком мало было у него информации. Но товарищ Толмачёв не отступал, даже когда у него кончались все пряники, он переходил к кнутам. И кнутам страшным.
— Товарищ Ягода, так как мне вас воспринимать, просто как коллегу или… как члена нашего коллектива? Мы с вами единое целое или вы сами по себе? Генрих Григорьевич, я вас не слышу, это проблемы со связью или вы молчите? Товарищ Ягода. Алло! Генрих Григорьевич… Вы на проводе? Отлично. А, вы просто задумались? Понял. Ну, так как мы будем сотрудничать в дальнейшем? Приятно это слышать, уверяю вас это разумное решение. Вы не пожалеете, что приняли его. Итак, кто работает по этому делу? Эгунд! Ну, конечно, это КРО. Кто бы сомневался. А имён оперативников не знаете? Нет? Жаль. Закрытое дело, и нет информации. Ясно. Жаль, ну да ладно, спасибо за сотрудничество, Генрих Григорьевич. Я сообщу о вашей помощи нашим товарищам, уверяю вас, они это запомнят. До свидания.
Товарищ Толмачёв откинулся на спинку кресла и кнопкой вызвал секретаря:
— Милиционеров мне сюда, потом машину.
— Есть, товарищ Толмачёв.
— Ну.
— Чапыга и Фельдшер в Екатерининской больнице, они живы, Чапа на операции, Фельдшера уже в покои отвезли.