— Мы очень огорчены гибелью вашего товарища, — начал Эфраим Маркович.

«Вообще-то мы удивлены, что у вас прикончили только одного».

— Мы очень ценим ваше сочувствие, — отвечал Владимир Николаевич.

«Да плевать мы хотели на ваше удивление».

— Надеюсь, следствие уже ведется, и убийца будет наказа? — Э.М.

«Сборище идиотов, вы хоть напали на след?»

— Мы делаем всё возможное, — В.Н.

«Не ваше собачье дело, без вашего нытья найдём и накажем».

— Ходят слухи, что следствие сталкивается с трудностями, — Э.М.

«Да кого вы накажете, вы сборище ничтожеств, сегодня вашим шавкам „эти“ устроили массовую бойню, все сообщество смеётся над вами».

— Да. Были непредвиденные обстоятельства. Выяснилось, что дело не такое простое, как мы полагали, — В.Н.

«У нас есть мнение, что это вы послали „этих“ охранять убийцу. И мы очень хотим прояснить этот вопрос».

— Вы полагаете, что это были действительно непредвиденные обстоятельства? — Э.М.

«Ну конечно, легче всего, свою тупорылую некомпетентность объяснять происками оппонентов».

— Мы обязательно проясним это дело и обсудим его с товарищами, чтобы не осталось никаких скрытых сил, которые нам противостоят, — В.Н.

«Да, мы выясним это и если ты или твой хозяин в этом замешаны, будь уверен, что мы соберём все семьи и доведём до их сведения, что вы препятствовали правосудию, посмотрим, как ты тогда запоёшь».

— Со своей стороны мы готовы оказать содействие, если в вашем случае действуют третьи силы, — Э.М.

«Что ты несёшь, глупец, скажи честно, что не справился, и мы поможем, возьмём на себя ритуал возмездия».

— Мы обязательно сообщим вам, если у нас возникнут непреодолимые трудности, — В.Н.

«Катись ты к дьяволу со своей помощью, справимся без вас».

— Мы всегда готовы помочь нашим братьям, но нам бы очень не хотелось, чтобы дело затягивалось, — Э.М.

«Вы, биологические отбросы, доведёте своей некомпетентностью этот ритуал до такого состояния, что придётся устраивать показательную бойню, как за Урицкого».

— Мы все чувствуем вашу братскую поддержку, — В.Н.

«Если бы вы не совали свои дегенеративные морды в нашу работу, то она бы двигалось заметно быстрее».

— Что ж, от души желаю вам успехов в этом не простом деле, — Э.М.

«Мы бы с удовольствием продолжали смеяться бы над вами, жалкие клоуны, если бы речь не шла о смерти нашего собрата убитого „этими“».

— Для нас был очень важен ваш визит, — Н.В.

«Если ещё раз, припрёшься сюда без приглашения, невредимым отсюда не выйдешь».

Эфраим Маркович едва заметно поклонился и пошёл к двери, а Владимир Николаевич не поклонился, что было равносильно плевку в спину. Но это не огорчило Эфраима Марковича. Он шёл к выходу в прекрасном расположении духа. Если бы он умел — пел бы.

Секретарь Толмачёва, отскочил от двери, когда тот выходил. Он слышал весь разговор и записал его.

И Владимир Николаевич, даже не зная, что разговор был не приватным, пошёл серыми пятнами, что говорило о потере самообладания. Он медленно сел в своё кресло и, не сдержавшись, когтями располосовал кожаную обивку дорогого стола. Он едва удерживал себя, чтобы остаться в рабочем обличии и не порвать хорошую одежду. Визит верного пса Троцкого был прямым оскорблением, он приходил сюда издеваться, делая вид, что хочет помочь. А ещё Толмачёв отчётливо понимал, что теперь на его карьере уже стоит жирный-жирный крест неудачника. Неудачника, провалившего очень важный ритуал священного отмщения. Чтобы он теперь не сделал, все будут говорить, что ему не удался ритуал сразу, и ему даже предлагали помощь. Помощь! Как сопляку или убогому.