– Должно хватить, – отозвался я.

– Ах нет, – покачала она головой. – Пятьдесят долларов – это вам. Вам известна наша фамилия – Вардас? Вам известно, что мы женаты? Так что никаких оскорблений морали. Мы очень серьезно относимся к подобным вещам. Единственное, чего мы хотим, – это работать и жить вместе. Карл и я. И мы думаем…

Услышав незадолго до того громыхание лифта, в котором Вулф спускался из оранжереи на крыше, я понял, что сейчас нас прервут, но позволил ей продолжать. Теперь она замолчала сама, вспугнутая тяжелыми шагами Вулфа, который собственной персоной возник в дверях. Карл и Тина вскочили. Удостоив их лишь быстрым взглядом, Вулф сделал пару шагов, но внезапно остановился и хмуро уставился на меня.

– Не стал сообщать вам, что у нас посетители, – бодро возвестил я, – поскольку знал: вы все равно скоро спуститесь. Вы ведь помните Карла из парикмахерской? И Тину вы тоже там видели. Все в порядке, они женаты. Они всего лишь заглянули купить на пятьдесят баксов…

Не ответив ни слова и даже не кивнув, Вулф развернул свою тушу весом одну седьмую часть тонны и удалился в направлении кухни дальше по коридору. Чета Вардас секунду-другую созерцала опустевший дверной проем, а затем посмотрела на меня.

– Присядьте, – предложил я. – Как вы и сказали, он великий человек. Он рассердился, потому что я не предупредил его о вашем приходе. Он как раз собирался усесться за стол, – я махнул рукой в направлении оного, – позвонить, чтобы принесли пива, и расслабиться. Он и пальцем не пошевелит ради пятидесяти долларов. Может, я тоже, но давайте посмотрим. – Я взглянул на Тину, вновь примостившуюся на краешке кресла. – Так вы говорили…

– Мы не хотим, чтобы мистер Вулф сердился на нас, – горестно отозвалась она.

– Забудьте. Он сердится только на меня, это у него хроническое. Так зачем вы думали поехать в Огайо?

– Может, не в Огайо, – попыталась она вновь улыбнуться. – Как я сказала, мы любим вашу страну и хотим уехать как можно дальше. Нам бы хотелось оказаться в самом ее сердце. Не могли бы вы подсказать, куда нам лучше направиться, и помочь…

– Нет-нет, – резко перебил я ее. – Давайте-ка начнем сызнова. Вы только взгляните на себя. Вы же оба перепуганы до смерти. О какой опасности толковал Карл?

– Не думаю, – возразила она, – что это что-либо изменит…

– Это бессмысленно, – резко вставил Карл.

У него опять затряслись руки, но он тут же вцепился в сиденье, и дрожь прекратилась. Его темные глаза устремились на меня.

– Я познакомился с Тиной, – заговорил он тихо и твердо, стараясь сдержать нахлынувшие чувства, – три года назад в концентрационном лагере в России. Если хотите, я расскажу вам, почему нас никогда не выпустили бы оттуда живыми, хоть через сто лет. Но я предпочел бы не распространяться на эту тему. Меня бросает в дрожь при одной лишь мысли об этом. Я стараюсь научиться вести себя так, чтобы избавиться от этого.

– Отложим это до тех пор, пока ты не перестанешь трястись, – согласился я. – Но вам все-таки удалось выбраться оттуда живыми?

– Понятное дело. Мы же здесь. – В его ровном голосе прозвучали торжествующие нотки. – Хотя об этом я тоже не буду рассказывать. Нас считают мертвыми. Конечно, у нас была другая фамилия, не Вардас. Эту мы взяли позже, когда поженились в Стамбуле. Когда нам это удалось…