– Мы пойдем, – ответила Тина, снова перейдя на сдавленный шепот. – Больше мы вас не побеспокоим. Пойдем, Карл…
– Бросьте! – оборвал я ее. – Если за этим стоит нечто большее, чем мелкая кража, вас все равно повяжут, как пить дать. Сегодня у меня в планах значится нарушение закона, и я скоро вернусь. Давайте посидите здесь, и советую не сбегать.
Они переглянулись.
– Он мне нравится, – только и сказал Карл.
Тина двинулась в гостиную, Карл последовал за ней.
Я велел им сесть, расслабиться и не тревожиться понапрасну, закрыл дверь и прошел на кухню, где за дальним концом длинного стола сидел Вулф и потягивал пиво. Я доложил:
– Пришел чек от Пендекстера, я депонировал его в банке. Эта парочка иностранцев сама себя втянула в историю. Я отвел их в гостиную и велел дожидаться моего возвращения.
– Куда ты собрался? – хмуро спросил он.
– Небольшая детективная работа. Не по вашей части. Я отлучусь ненадолго. Можете высчитать у меня из жалованья деньги за впустую потраченное время.
И с этим я удалился.
Глава 2
Парикмахерская «Голденброд» располагалась в цокольном этаже офисного здания на Лексингтон-авеню, за Тридцать пятой улицей. Вот уже несколько лет я пользовался услугами одного из ее мастеров, Эда. Вулф с незапамятных времен стригся у мастера на Двадцать восьмой улице по фамилии Флетчер. Но пару лет назад Флетчер ушел на покой, и Вулф переметнулся в «Голденброд». Попробовал прибегнуть к услугам Эда, но тот ему не понравился. Тогда он подверг испытанию весь персонал парикмахерской и в итоге остановился на Джимми. Теперь, по прошествии двух лет, Вулф придерживался мнения, что и Джимми далеко до Флетчера, особенно в том, что касается мытья головы, но все же он лучше, чем просто сносный парикмахер.
Парикмахерская «Голденброд» с шестью креслами, два из которых обычно пустовали, и двумя маникюршами, конечно, недотягивала до уровня заведения Фраминелли, но оснащена была неплохо, и за чистотой в ней следили. К тому же там работал Эд, который хотя и несколько грубовато наклонял голову клиента, зато прекрасно знал, как обращаться с моими волосами. И бритва его неизменно была столь острой и гладкой, что даже не ощущалась кожей.
Тем утром я не брился, поэтому, когда в полдень расплатился с таксистом, вошел в здание и спустился в парикмахерскую, план моей кампании был проще простого: сесть в кресло к Эду, подождав при необходимости, и попросить быстренько пройтись по мне, а уж остальное само собой получится.
Однако разобраться во всем по-простому не вышло, и само собой ничего не получилось. Вдоль стены коридора, напротив входа в парикмахерскую, гудела и переговаривалась довольно приличная толпа служащих, ряда этак в три. Любопытствующие, проходившие в обоих направлениях, останавливались и пытались заглянуть внутрь, однако выставленный в дверях полицейский приказывал им топать дальше. Все это не внушало больших надежд, хотя, может, кому-то и внушало, это уж как смотреть на вещи.
Я отошел в сторонку и встал так, чтобы произвести осмотр через открытую дверь и витрину. Джоэл Фиклер, владелец, стоял за стойкой гардероба, где обычно хозяйничал Карл, и как раз принимал у какого-то мужчины плащ. Другой мужчина, не удосужившийся снять шляпу, стоял лицом к залу и спиной к кассе, на которую опирался локтями. Еще двое в шляпах сидели в середине ряда кресел для клиентов, ожидающих своей очереди, один из них – возле журнального столика. Они что-то без особого энтузиазма обсуждали между собой. Два парикмахерских кресла, Эда и Тома, были заняты. Два других парикмахера, Джимми и Филип, сидели на своих табуретках у стены. Джанет, второй маникюрши, видно не было.