— Лучше шнапс, фрау Ундершнитт.

Доктор говорил по телефону, перед ним была шахматная доска.

— Поражение, я считаю, довольно тяжелое... конечно, не глядя во флюороскоп. — Он берется за коня, а потом задумчиво ставит его на прежнее место. — Да... оба легких... совершенно определенно. — Он кладет трубку и поворачивается к Карлу. — Я заметил, что у этих людей поразительно быстро заживают раны и инфекция при этом почти не распространяется. Здесь всегда легкие... пневмония и, разумеется, Добрая Старая. — Доктор хватает Карла за половой член и с вульгарным хамским гоготом вскакивает со стула. На лице его, несмотря на эту грубую ребяческую или звериную выходку, остается европейская улыбка. Он спокойно продолжает на своем до жути безакцентном, бесплотном английском: — Наша Добрая Старая Бацилла Коха. — Доктор щелкает каблуками и резко наклоняет голову. — А не то их идиотские хамские жопы так и размножались бы до самого моря, верно? — Он визжит, резко приближая лицо к самому лицу Карла. Карл отходит в сторону, и позади него — серая стена дождя.

— А могут его где-нибудь вылечить?

— Кажется, есть нечто вроде санатория, — это слово он растягивает с двусмысленным цинизмом, — в Столице Округа. Я напишу вам адрес.

— Химическая терапия?

Голос Карла с трудом пробивается сквозь сырой воздух.

— Это как сказать. Все они тупые хамы, а худшие из всех хамов — так называемые образованные. Этим людям нельзя позволять учиться не только читать, но и говорить. Нет нужды мешать им думать: об этом позаботилась природа.

— Вот адрес, — прошелестел доктор, не шевеля губами.

Он бросил в ладонь Карла скомканную бумажку. Его грязные пальцы, лоснящиеся поверх грязи, задержались на рукаве Карла.

— Остался вопрос о моем гонораре.

Карл сунул ему одну банкноту из пачки... и доктор исчез в серых сумерках, потасканный и неприметный, как старый джанки.

Карл увидел Хоселито в просторной, чистой, залитой светом комнате с ванной и бетонным балконом. И нс о чем говорить здесь, в холодной пустой комнате с водяными гиацинтами в желтой вазе и прозрачно-голубым небом с плывущими облаками, и страхом, мерцающим в его глазах. Когда он улыбался, страх улетучивался лучиками света, загадочно исчезавшими в высоких холодных углах комнаты. Да и что я мог сказать, чувствуя вокруг себя смерть и маленькие фрагментарные образы, которые возникают в голове перед сном?

— Завтра меня переведут в другой санаторий. Приходи ко мне. Я там буду один.

Он закашлялся и принял кодеиниту.

— Доктор, насколько я понимаю, то есть как мне дали понять... я читал и слышал — сам-то я не медик, да и не прикидываюсь таковым, — что теория санаторного лечения практически вытеснена или по крайней мере в значительной степени дополнена химической терапией. Как по-вашему, это правильно? Я хочу сказать, доктор, прошу вас, признайтесь мне со всей откровенностью, как мужчина мужчине, что вы думаете о соперничестве химического и санаторного методов лечения? Вы что, фанатик?