Это тяга одного только мозга, потребность без чувства и тела, потребность бескрылого призрака, протухшая эктоплазма, выметаемая старым джанки, кашляющим и харкающим на предрассветных ломках.

В одно прекрасное утро вы просыпаетесь, принимаете спидболл и чувствуете мурашки по коже. Черноусые копы 1890-х годов преграждают выход и лезут в окна, зловеще сжимая губы и сверкая синими рельефными кокардами. Наркоты маршируют по комнате и поют мусульманскую похоронную песню, неся тело Билла Гейнза, на котором неярким голубым огнем светятся нанесенные иглой стигматы. Целеустремленные шизофреники-детективы обнюхивают ваш ночной горшок.

Таков кокаиновый бред... Отдохните и не волнуйтесь, вколите себе побольше все того же морфия казенного образца.

День Мертвецов: Меня пробило на жор, и я съел сахарный череп моего маленького Уилли. Он заплакал, и мне пришлось сходить еще за одним. Прошел мимо коктейль-бара, где на чем свет стоит кляли хай-лайного букмекера[16].

В Гуэрнавако (или это был Тахо?) Джейн встречает сутенера-тромбониста и исчезает в клубах марихуанного дыма. Сутенер тот принадлежал к компании трусоватых сторонников диеты, с помощью которой и уродовал весь женский пол, вынуждая своих телок безропотно глотать все это дерьмо. О своих теориях он распространялся беспрерывно... нередко он устраивал одной из телок форменный экзамен и угрожал уйти, если та не выучит наизусть каждый нюанс его очередных нападок на логику и человеческий облик.

— Так вот, крошка, у меня для тебя кое-что есть. Но если гы этого не воспримешь, я уже ничем помочь не смогу.

Курение «чайка» было для него ритуалом, к джанку он, как и многие другие чаевники, относился крайне пуритански. По его утверждению, чаёк позволял ему входить в контакт с высшими голубыми гравитационными сферами. Он имел собственное представление обо всем на свете: какое нижнее белье полезно для здоровья, когда пить воду и как подтирать задницу. У него было лоснящееся красное лицо с широким приплюснутым носом и маленькими красными глазками, загоравшимися, когда он смотрел на какую-нибудь цыпочку, и гаснувшими при взгляде на все остальное. Его широченные плечи наводили на мысль об уродстве. Он вел себя так, будто других мужчин не существует, а ресторанные и магазинные заказы передавал мужскому персоналу через посредника — женщину. И ни один Мужчина ни разу не вторгался в его унылое тайное жилище.

Короче, он отвергает джанк и тащится от чайка. Я сделал три затяжки, Джейн взглянула на него, и плоть ее кристаллизовалась. Я вскочил и с криком «мне страшно!» выбежал из дома. Выпил пива в каком-то ресторанчике — мозаичный бар, футбольные результаты и афиши боя быков — и дождался автобуса в город.

Через год, в Танжере, я узнал, что она умерла.

Короче, мне поручили нанять доктора Бенвея на службу в «Ислам инкорпорейтед».

Д-р Бенвей был приглашен в качестве советника в республику Свободию — место, где все предаются свободной любви и непрерывным купаниям. Граждане там умиротворены, объединены, честны, терпимы, а самое главное — чисты. Однако вызов Бенвея указывает на то, что за этим гигиеническим фасадом не всё гладко: Бенвей является манипулятором и координатором знаковых систем, а также специалистом по допросам всех степеней, промывке мозгов и контролю. Я не видел Бенвея после его стремительного отъезда из Аннексии, где его заданием была ТД — Тотальная Деморализация. Первым шагом Бенвея стало запрещение концентрационных лагерей, массовых арестов и, кроме как при неких исключительных, особых обстоятельствах, применения пыток.