— Я рада, что ты со мной, — искренне ответила я.

И это было правдой. Тресвен, как всегда, довольствовался малым, хоть взгляд постоянно выдавал его грусть. Конечно, он хотел бы большего. Да и я с радостью избавилась бы от ощущения, что передо мной стоит друг, но не могла представить, как это исправить.

Скрыв легкое разочарование, мужчина вынул из свертка округлый инструмент с продолговатым грифом. Цепко осмотрел и вытянул руку:

— Это тебе.

— Это же гитара! — радостно воскликнула я. — Ну, почти… Струн пять, вид необычный. Но… — я с восторгом посмотрела на Тресвена: — Как ты догадался, что я умею играть?

— Ты говорила, — пожал он плечами, а на лицо мужчины снова набежала тень. — Когда мы гуляли в саду. Я помню каждое сказанное тобой слово, Мирабель.

Я потянулась к нему и подарила поцелуй. Почти настоящий. Тресвен тут же отозвался и прижал меня к себе. Словно измученный жаждой путник, он припал к моим губам, как к живительной влаге.

Ладонь мужчины легла на мою грудь, и я вздрогнула. Он замер и медленно отстранился. А я растерялась: не представляла, куда деть глаза, лишь бы не смотреть на Тресвена. Ну вот, я снова сделала ему больно. Да и себе тоже. В груди неприятно кольнуло, будто это именно меня только что обидели.

— Хочешь, я тебе сыграю? — пытаясь исправить положение, предложила я.

— Хочу, — он уронил руки и отступил на шаг. — Но мне нужно решить кое-какие дела за пределами дома. Я вернусь очень скоро, ты и позавтракать не успеешь.

Развернувшись, он торопливо вышел. Я постаралась не принимать близко к сердцу его бегство, ведь Тресвен делал это ради меня. Собрался прогуляться и остыть, чтобы наши отношения снова стали прежними… Вот только ни он, ни я на самом деле этого не хотели. Но как вырваться из замкнутого круга, не видели.

Есть не хотелось. Я прихватила гитару и направилась в кабинет Эрриана. Мне нравилось здесь бывать — тут хоть немного отступала тоска по старшему из драконов. На кресле висел его камзол, который я накинула на себя, будто плащ. Вдохнув терпкий мужской запах с нотками бергамота и соли, потерлась о ткань щекой. На миг представила, что нахожусь в сильных объятиях, и едва не заплакала от сдавившей грудь тоски по дракону.

Из распахнутого окна слышалось пение птиц, доносились голоса редких прохожих. Поддавшись грустному настроению, я села на подоконник и прислонилась к стене. Начала перебирать струны подаренной Тресвеном гитары. Пальцам было непривычно. Чтобы создать красивую мелодию, мне постоянно не хватало шестой струны…

То же самое происходило и в душе. Я скучала по Эрриану. А еще с каждым днем во мне рос страх. С момента, как дракон уехал, он начал появляться в моем кошмаре. Я рассказывала об этом Тресвену, но мужчина посчитал, что это лишь от тоски по старшему. Но если он прав, тогда почему сны оставляли болезненный отпечаток ужаса?

Каждую ночь я оказывалась на берегу того озера, в отражении которого видела золотого дракона. Стоило встретиться с ним взглядом, как вода приобретала алый оттенок. Причем так стремительно, что за несколько мгновений становилась почти черной. Как и дракон. Казалось, он вот-вот вырвется из плена и, взмыв небо, погрузит мир во тьму...