Люди переносятся во множество мест. Как правило, вблизи поселений. Точнее – обычно поселения возникают там, куда переносятся люди. Зачастую в оазисах, хотя и не закон. Так вот, долина – одно из тех мест, куда они переносятся. Причем часто и не по одному. Перквизиторы встречают и делают выбраковку. На их взгляд, бесполезных сразу пускают в расход – стариков, инвалидов. Не сами – руками тех, кто выбраковку прошел. Тех ставят перед выбором – или собственная смерть, или докажи, что достоин быть среди нас. Так сказать, вяжут кровью, после чего пути к нормальным людям уже нет. Если попросту бросить Центр, перквизиторы обязательно в него вернутся. Именно по той причине, что люди там появляются часто.
– Все про «детей вазлеха» слышали? – спросил Трофим. И, не дожидаясь ответа, поскольку все знали про них наверняка, в чем мы и сами немало постарались, продолжил: – Вот эту машинку, – он указал на пулемет на коленях Гудрона, – мы забрали с тела, у которого здесь, – хлопнул себя ладонью по шее, – был свежий разрез.
– Говорили же, что все вазлехи уничтожили, – сказал кто-то.
– Говорили, – кивнул он. – Но откуда тогда разрез? Аккуратный такой, со свежим швом.
– Может, случайная рана?
– Может, – согласился я. – А может, и нет. Вот для этого мы и собрались. Центр оставлять нельзя. Перквизиторов живыми тоже. Как и селения без защиты.
Наверняка все действия Гардиана связаны с тем, что нам придется решить проблему, у которой я не видел выхода, потому что не разорваться. А если и разорвемся, то он легко, не неся особых потерь, разобьет нас по частям.
– Так что делать-то? – Вопрос прозвучал совсем по-детски, но задал его бородатый мужик лет под сорок. – Куда ни кинь, всюду клин.
Глава десятая
– Так или иначе, но решение принимать нужно. – Карпышев на фоне других выделялся бледностью лица.
Я очень надеялся на его поддержку, когда придет время объявить свое решение. Которое могут дружно не принять, а приказать не получится.
– Ну отправимся мы дальше, и не факт, что найдем. А с поселениями что? – принялся рассуждать один из тех, кого я постоянно видел рядом с Жамыховым.
– Так ты предлагаешь вернуться и разбрестись? – живо поинтересовался у него Гудрон. – Почему-то нисколько не сомневаюсь – Гардиан только этого и ждет.
– Тут даже думать нечего, – заговорил еще один, темноглазый и черноволосый, с заросшим многодневной щетиной лицом. Было в нем что-то восточное, если бы не нос – самый обычный, картошкой. – Мы должны их найти, сесть им на плечи и не слезать, пока не покончим. Пусть даже не всех до единого, но большинство. В другой раз можем и не собраться, а если разбежимся сейчас, Гардиан придет и всем шею свернет поодиночке.
То же самое хотел предложить и я, но так было даже лучше.
– Борис, кто это?
Этот человек попадался мне на глаза не раз, но близкого знакомства так и не состоялось. Да и когда бы? Все решали разные задачи и зачастую не пересекались.
– Коля Бондарь. Он был навроде Фила или Грека – со своей командой. Случилось у нас с ним однажды общее дело, когда Грек еще был жив. Тогда Бондаря крепко зацепило, он долго отлеживался в Проскудино, а когда в себя пришел, стал в нем главным. Мужик правильный!