Бальведа безрадостно улыбнулась.

— Никогда не будет сказано правдивое слово.

— В любом случае спасибо, — сказал он.

— За что?

— Вы укрепили мою веру в исход этой войны.

— Ах, уходите, Хорза! — Бальведа вздохнула и опустила глаза.

Хорзе захотелось коснуться её, потрепать её короткие чёрные волосы или ущипнуть за бледную щеку, но он подумал, что это ещё больше выведет её из себя. Слишком хорошо ему была знакома горечь поражения, чтобы ещё больше ухудшать опыт знакомства с ней тому, кто до конца оставался честным и достойным противником. Поэтому он подошёл к двери и после нескольких слов с охранником был выпущен.

— А-а, Бора Хорза, — сказал Ксоралундра, когда Оборотень вышел из камеры. Кверл только что спустился с мостика. Охранник у двери заметно подтянулся и смахнул с карабина воображаемую пыль. — Как поживает наш гость?

— Она не очень счастлива. Мы обменялись оправданиями, и, кажется, я выиграл по очкам. — Хорза ухмыльнулся. Ксоралундра остановился рядом с человеком и посмотрел на него с высоты своего роста.

— Хм. Ну, если вы не хотите праздновать свою победу в вакууме, то в следующий раз, когда вы покинете мою кабину, пока мы находимся в боевой готовности, предлагаю помнить о вашем…

Следующего слова Хорза уже не слышал. Взвыла корабельная сирена.

Идиранский сигнал тревоги — на военном корабле или где-либо ещё — состоит из звуков, похожих на серию очень резких взрывов. Это усиленная версия идиранских ударов в грудь, сигнала, которым идиране пользовались многие сотни тысяч лет назад, пока не стали цивилизованными, чтобы предупреждать других в своей стае или клане. Он производился грудной хлопушкой, третьей искривлённой рукой идиран.

Хорза зажал ладонями уши, пытаясь перекрыть ужасный шум. Он чувствовал ударные волны на своей груди, проникающие сквозь незастёгнутые рукава и воротник скафандра. Такое чувство, будто его подняли и прижали к переборке. Только теперь он заметил, что закрыл глаза. Несколько секунд казалось, что его вовсе не спасли, что он не покидал стен камеры-клоаки и что настал миг его смерти, а всё остальное было лишь странным и удивительно живым сном. Хорза открыл глаза и уставился в роговую морду яростно трясущего его кверла Ксоралундры; в это мгновение корабельная тревога смолкла и стих интенсивный до боли вой, и кверл громко сказал прямо в лицо Хорзы:

— ШЛЕМ!

— О дьявол! — сказал Хорза.

Он упал на палубу, как только Ксоралундра отпустил его. Кверл быстро повернулся, схватил и поднял в воздух меджеля, намеревавшегося пробежать мимо.

— Ты! — зарычал Ксоралундра. — Я отец-разведчик, кверл флота! — крикнул он меджелю в лицо, тряся шестиногое существо за грудки. — Ты немедленно пойдёшь в мою кабину и принесёшь маленький шлем скафандра, который лежит перевёрнутым у аварийного палубного шлюза. Как можно скорее. Этот приказ главнее всех и не может быть отменён. Отправляйся! — И он швырнул меджеля в нужном направлении. Тот приземлился уже на бегу.

Ксоралундра накинул на голову свой шлем, висевший на шарнирах за его спиной, и открыл обзорное окно. Казалось, он хотел что-то сказать Хорзе, но тут затрещал и заговорил динамик шлема, и кверл переменился в лице. Тонкий звук смолк и осталось только непрестанное завывание сирены.