Ее руки скользнули ему под футболку, и она ощутила под лопатками рельеф его мышц.

Приподнявшись на одно колено, он бережно, поддерживая ей голову рукой, уложил ее на спину, и она, раскинув на песке волосы, оказалась под ним. Он провел языком от ее ключицы до горла, и она будто перешла в состояние невесомости.

Высоко над ней простиралось усыпанное звездами небо, рядом ощущалось тепло костра. Мысли словно испарялись, и недавно пережитое разочарование вытеснили тяжесть его тела, тепло его кожи, ощущение на шее его губ. Расслабившись, она позволила себе раствориться в этом незнакомце полностью и без остатка.

Кейти отодвинула закрытый дневник и сдавила руками лоб в том месте, где от напряжения назревала головная боль. Ее, конечно, потрясла легкомысленная и рискованная авантюра Миа с незнакомцем, но это возмущение было несравнимо с ее негодованием на Мика.

Миа ограждали от множества нюансов, характеризующих ее отца, и благодаря этому в ее сознании возникло нечто вроде чистого холста, на котором отображались ее фантазии на эту тему. Разочарование от встречи глубоко ранило ее – об этом свидетельствовали восемь аккуратно исписанных страниц. Вновь схватив дневник, Кейти отыскала предложение, от которого чуть не подскочила и ее сердце заныло: «Жаль, что со мной не оказалось Кейти».

Она тоже об этом сожалела! Как сожалела и о том, что не прислушивалась, когда Миа заговаривала с ней о Мике, и старалась поскорее завершить разговор. Головная боль неумолимо распространялась на виски. Взяв рюкзак, Кейти принялась искать в переднем кармане таблетки. Наткнувшись сначала на крем для загара, затем на пачку бумажных салфеток, она вдруг обнаружила там внутренний кармашек и, сунув в него пальцы, нащупала нечто тонкое и глянцевое и не сразу сообразила, что это. Извлеченный из кармашка предмет оказался фотографией.

Раскрыв от удивления глаза, Кейти вдруг ощутила подступившую к горлу тошноту.

Снимок был сделан много лет назад, когда Миа исполнилось восемь, а Кейти – одиннадцать. Мать вывезла их в местный городишко на прогулку, и они, весело жуя конфеты, шли с пляжными полотенцами и купальными принадлежностями по набережной. Миа первой заметила сиявшую на солнце карусель с монотонно звенящей музыкой, которую доносил морской ветерок.

Карусель регулярно появлялась весной, а через три недели исчезала в одну из ночей, оставляя после себя блеклый круг сухих листьев и пыли. Вместо разноцветных пони, плавно подскакивавших вверх-вниз, на этой карусели были морские коньки. Выглядели они так, будто их искупали в разных океанах и окунули каждого в свою индивидуальную морскую краску – синий кобальт, небесно-голубую и лазурную. Оказываясь в городке, девочки неизменно просили мать разрешить покататься.

Работавшая на карусели веселая дама, завидя их, расплывалась в улыбке:

– А, да это же «морские сестрички»!

Такое прозвище они получили благодаря тому, что, покатавшись на карусели, могли часами возиться в море, в то время как мать, сидя на берегу и попивая кофе из пластикового стаканчика, читала книгу.