Кейти наблюдала за тем, как он, обнаружив наконец в кармане рубашки ту самую сигарету, поспешно прикурил; его пальцы заметно дрожали. Затянувшись, он подошел к стеклянным дверям и, приокрыв их, выдохнул дым наружу.
– До сих пор не пойму, как ей удалось… Боже, ей ведь было всего два года! Но Миа каким-то образом выбралась из кроватки. Я не закрыл заднюю дверь, и она оказалась в саду. Должен признаться, что за первым стаканом виски последовал другой. И я ее даже не заметил. – Он потряс головой. – Там, в старом доме, если ты помнишь, можно было пройти вдоль стены и оказаться на улице.
Кейти кивнула.
– Так с Миа и получилось. Понятия не имею, в чем там было дело. Возможно, она решила отправиться по дороге вслед за маминой машиной. Кто его знает?
Все это Кейти слышала впервые. Ладони у нее стали влажными. Она была не в состоянии отделаться от тревоги о сестре, несмотря на то что самое страшное уже случилось. Расцепив пальцы, она прижала вытянутые руки к ногам.
– Там был один мотоциклист – впоследствии выяснилось, что парень вроде бы оказался мужем маминого стоматолога. Полицейские говорили, он превысил скорость. Он ее не увидел – заметил лишь в самый последний момент. Вильнул. Упал с мотоцикла. Мотоцикл занесло, и он задел Миа.
Кейти зажмурилась, вспоминая сестру на больничной койке, с белой марлевой повязкой на виске, где впоследствии остался след в виде серебристого полумесяца.
– Полиция приходила домой. – Затушив сигарету о дверную раму, он выбросил окурок на террасу и протолкнул его ногой между двух половиц. – Все было очень мрачно. Я чувствовал себя… Трудно описать, что чувствуешь, сознавая, что подверг смертельному риску жизнь ребенка. Ощущение чудовищной вины.
Утратив прелесть своего аромата, недоеденный сэндвич с беконом стал отдавать жиром. И Кейти начало подташнивать.
– Полиция отвезла меня в больницу, но я не мог заставить себя зайти к Миа в палату. Из коридора я наблюдал, как приехали вы с мамой. – Словно уносимый воспоминаниями, он закрыл глаза. – Вас будто приковали к ней – вы приникли к кровати Миа и не отходили ни на шаг. Ты все время держала ее руку.
Кейти вспомнила. Под нежную кожу руки Миа уходила тонкая игла, и Кейти приходилось держать ее пальчики очень аккуратно, чтобы ничего не задеть.
– Когда мама вышла в коридор поговорить со мной, я уже понял, что все кончено, еще до того, как она произнесла первое слово. – Он сунул руки в карманы. – Она была терпеливой женой и многое мне прощала. Думаю, со временем она простила бы мне и этот случай. Но простить то, что я не подошел в больнице к кровати Миа, она не могла. Она сказала – и я это запомнил навсегда: «Если бы в больнице оказалась Кейти, ты бы от нее не отходил».
Мик, все еще стоя возле дверей, посмотрел ей в глаза:
– И она была права.
Ошеломленная, Кейти невольно закрыла рот рукой. Он подтвердил подозрения, которые возникли у нее еще в детстве, когда она ощутила отсутствие любви в его отношении к Миа. Кейти вспоминала, как он позволял ей смотреть вместе с ним крикет, в то время как Миа всегда держалась поодаль. Иногда под настроение он мог даже и расхохотаться вместе с Кейти, тогда как улыбки и лепет Миа не вызывали у него никакого умиления. Она помнила, как мама старалась окружить Миа заботой, обнимала ее и говорила, как любит ее, если у той возникал малейший повод в этом усомниться.