– Бли-и-ин! Ну почему именно сегодня у этого штабного придурка случилось очередное обострение? – страдальчески закатил глаза Анденко. – Забурлило в заднице ретивое!

– Да тише ты! На нас уже и так из президиума косятся.

– Да и насрать.

– А я тебе говорю – не психуй! Тебе Вавила как сказал? «Ближе к ночи пойдем». А еще только четвертый час.

– Не только, а уже!

– Все, Гришка, хорош. Не изводи себя. Вон, гляди, штабной к стакану´ прикладывается. Верный признак: уставать начал.

– Да чтоб у меня так встал, как у него устал! Ты перед совещанием успел Волчанскому позвонить?

– Да. Парни с девяти утра на боевом посту. Бдят. Вот только…

– Что?!

– Волчанский жалуется, что хозяйка квартиры… как бишь ее? Галина Макеевна?

– Маркеловна.

– Точно. Маркеловна. Припахивает парней к мелкому ремонту – там прибить, здесь починить. Короче, заставляет отрабатывать – и пост, и постой.

– Ладно. Им только на пользу. Главное, чтоб за хозработами наших визитеров не проморгали.

– Волчанский уверил, что они с Геращенковым по очереди, посменно пашут: пока один лудит-паяет, второй смотрит. Потом меняются… Но Маркеловна эта, я тебе доложу, и в самом деле не подарок: вчера на меня так разоралась, когда я ботинки в прихожей забыл снять.

– За стервозность бабы Гали я и без тебя в курсе. Зато, зная ее характер, уверен – в понятые с удовольствием впишется. Нам ведь всяко придется их прямо там, на месте, оформлять.

А штабной докладчик продолжал монотонно бубнить с трибуны:

– Карл Маркс называл печать зорким оком народного духа, духовным зеркалом, в котором человек видит самого себя. И для того, чтобы наше «зеркало», отражающее деятельность органов внутренних дел, не было кривым, требуется оперативное и объективное информирование личного состава…

В это же самое время в пельменной, что на Вознесенском проспекте, также проходило совещание. С гораздо меньшим количеством участников, но зато – плановое и куда более конструктивное.

– …Ты чего такой зажатый, Вавила? – поинтересовался Барон, заглатывая очередную в уксусе смоченную пельмешку. – Махани` стопарик, раскрепостись? Аки крестьяне в тыща восемьсот шестьдесят первом.

– Я перед работой предпочитаю не злоупотреблять. После – да, сам бог велел.

– Профессиональный подход к снаряду? Что ж, заслуживает уважения. Хотя очен-но сомневаюсь, что бог и в самом деле велел водяру хлестать. Да еще и после гоп-стопа… О! А вот и мусье Хрящ нарисовался… Подсаживайся, бродяга. Ну как, проводил барышню?

Одной рукой подхватив стул, а другой – пельмешку с тарелки Вавилы, Хрящ подсел к столу.

– Проводил, в поезд посадил. Уехала. Всё чики-пики.

– Добре. Я вот что решил, каторжане: щас дожевываем… Хрящ! Да не шакаль ты из чужих мисок! Лучше поди возьми себе порцию. – Барон достал пачку купюр, выложил на стол червонец: – На вот, должок отдаю.

– Фигасе! Прикинь, Вавик! Вчера от меня гол как сокол уходил, чирик на бедность позаимствовал, а к сегодня цельную котлету бабла где-то надыбал?! Шоб я так жил!.. Ну-ну, Барон, дожевываем, и чего?

– И сразу выдвигаемся. Хату ставить.

Вавила от такого сообщения аж подавился.