Вжав голову в плечи, пристыженный Хрящ перешел улицу и направился в разведку.

– Пьяница проспится, дурак – никогда! – ругнулся Барон, закуривая.

В этот момент его охватила непонятной природы тревожность. Как сказал бы Чибис – «чуйка забеспокоила». Когда вчера, после визита на улицу Марата, он вынес Хрящу необратимое «ДЕЛАЕМ», Барон не знал, что

через пару часов получит на руки 250 шальных рублей, а к ним, до кучи, пышущую оптимизмом телеграмму из Москвы. С этого момента его персональные финансовые проблемы разом потеряли былую остроту, и необходимость в незамедлительном подломе первой подвернувшейся под руку квартиры, как ни крути, отпала.

Опять же – тема была сырая, не проработанная. А подельники – друг друга краше. Один, придурок, приперся на дело со стволом на кармане. Второй – просто мутный, вечно глазенки отводит: не то очко играет, не то прячет чего за душой. В общем, дико расхотелось Барону в этот адрес заходить. Но и отказаться – как? Сослаться на ту самую профессиональную чуйку? Кто другой, тот же Шаланда, его бы понял правильно, лишних вопросов задавать не стал. Но эти два клоуна…

16:38 мск

квартира бабы Гали, спальня

Карниз в спальне и в самом деле держался «на честном слове и на одном крыле». А потолки в комнате, между прочим, трехметровые. А стремянки нет.

Так что пришлось Геращенкову сооружать пирамиду из подручных средств: придвинув к окну стол, водрузить на него табурет, а сверху – маленькую скамеечку. Совершив осторожное восхождение на вершину, инспектор осмотрел место крепежа, достал из кармана молоток и принялся загонять опасно покосившийся крюк обратно, в несущую стену. Но крюк ни в какую не поддавался.

– Умели, собаки, при царском режиме кирпичи обжигать! – брюзжал с верхотуры Геращенков. – Это тебе не наши, на дерьме замешанные.

Он в очередной раз со всей дури шарахнул молотком по крюку, и… карниз сорвался. Вот только не в месте нанесенного удара, а в противоположном. Стремительно описав маятниковую дугу, карниз безжалостно смахнул со стола не только возведенную Геращенковым конструкцию, но и самого инспектора. Падение, оно же фиаско, оказалось стремительным. Вслед за грохотом, зафиксировавшим приземление на паркет, тишину квартиры разорвали семиэтажный мат инспектора и истошные взвизги бабы Гали. И когда эта какофония звуков донеслась до кухни, Волчанский преступно оставил наблюдательный пост, кинувшись в спальню.

16:40 мск

ул. Марата, двор

– Угу, такое, значится, решение? Считай, удивил. Ладно, пешечка счет любит, беру.

– Всеядность, Мыкола, первый признак дурного вкуса, – хмыкнул Анденко, перемещая коня. – Ты, конек вороной, передай, да-ар-а-агой, что…

– …что Григорий играет не очень, – докончил Захаров.

Будучи не в курсе за полученную на производстве травму Геращенкова, эти двое, расположившись за знакомым доминошным столом, разыгрывали очередную шахматную партию. На этот раз играли сосредоточенно, всерьез, поскольку гости ожидались много позднее. Да и контроль захода в квартиру нынче дублировался коллегами.

– За «не очень» – это мы еще посмотрим. Не суди по дебюту – суди по результату.