» Ну и так далее…

Я убрал листок обратно в папку.

– Вы догадываетесь, Аркадий Григорьевич, кто в данном случае подразумевается под этим самым «чинушей»?

– А-а-а… Э-э-э-э…

Похоже, хозяин дома был близок к инфаркту, что категорически не входило в мои планы. По крайней мере – на данном этапе.

– Вы неважно выглядите. Попейте водички… Ну как, лучше?

– Д-да… Спа-а-с-с-ибо.

– Надеюсь, вы понимаете, что, если бы я не испытывал к вам определенную долю симпатии, наш разговор состоялся бы в ином месте и велся совершенно в ином ключе?

– Да-да, – угодливо затряс головой ответственный партийный работник. – Я очень ценю ваше расположение. И… в свою очередь… я… всегда готов…

– Вот только письмо, к сожалению, прошло регистрацию. Входящий номер проставлен, и просто отмахнуться, оставить его без внимания мы не можем. Не имеем права.

– Что же теперь делать? Получается, всё? Всё пропало?

– Как знать, – неопределенно отозвался я. Не вполне понимая, что он в данном случае подразумевает под словом «всё» – похищенное или карьеру?

– А может, поговорить с этим Гилем? Как-то… хм… повоздействовать? Образумить?.. Простимулировать?

– Не стоит лишний раз дразнить гусей. Гиль – большевик старой формации. А сухие дрова, как известно, жарче горят.

– Что же мне делать, Владимир Николаевич? Умоляю, посоветуйте?! У вас такой… э-э-э… опыт в подобного рода…

– Даже не знаю, что здесь можно… Разве что…

– ЧТО?

– Вы, кажется, упомянули, что в ходе первичных следственных действий список похищенного составлялся со слов супруги?

– Да-да, – растерянно подтвердил Аркадий Григорьевич. – Я на тот момент находился в ГДР, в составе официальной делегации.

– Знаете, женщины, они частенько выдают желаемое за действительное. В свою очередь, мы, мужчины, потакая женскому честолюбию, тоже порой идем на маленькие ухищрения. Вы меня понимаете?

– Э-э-э-э… Простите, не вполне?

Ладно, раз ты мало того что рогоносец, так еще и недоумок, шут с тобой, разжуем:

– Вот, к примеру, преподнесли вы в качестве подарка супруге колечко с поделочным камушком, а выдали его – за бриллиантик. В другой раз осчастливили бижутерией, а она возьми да и вбей себе в голову, что это – ювелирка. Помните, у классика? «Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!»

– Да-да. Как же! Есенин.

– Пушкин… Так вот, почему бы не допустить, что Алла Анатольевна, оценивая ту или иную похищенную вещь, будучи в состоянии стресса, добросовестно заблуждалась?

– Кажется, я начинаю понимать! – посветлел лицом ответственный партийный работник. – Не алмаз, а стекло? Не чернобурка, а, скажем, хорек? Не рейнский, а ленинградский фарфор?

– Именно. Или вот… Не Айвазовский, а копия Айвазовского.

– Как? И картину тоже?!

– Аркадий Григорьевич, вы меня удивляете. Кстати, позвольте полюбопытствовать: откуда у вас это полотно?

– Я приобрел его у частного коллекционера, – нехотя признался депутат Моссовета. – Еще в 1949-м году, в Ленинграде, когда был временно прикомандирован к местному обкому.

– «Ленинградское дело»?

– Оно.

Опаньки! Так этот хорек, оказывается, еще и персонально к моим послевоенным бедам мог иметь отношение? Ах ты ж, с-сука! Знал бы раньше, я бы по-другому с тобой разговор строил!