— Был… — Николай отчего-то несколько раз дернул плечами.

— А где он сейчас, не знаете? Куда его могли поставить?

— Где? — изумился Николай. — Н-не знаю… Должно быть, сломался, износился….

— Да, жаль, — как-то неопределенно отозвался «игумен» и, не глядя, подписал бумажку, подал Николаю. — Санитары вам выдадут. Следите, чтобы пил таблетки. И во всем соглашайтесь с ним!

Николай спрятал бумажку и почему-то задом попятился к двери.

В коридоре, похожем на тюремный, дежурили два санитара в белых халатах. Похоже, братский корпус недавно отремонтировали, но свежая известь успела пожелтеть, таким же цветом отливали пол, рамы и затворенные двери келий. Даже лица дюжих санитаров — все было охвачено желтизной. Николай подал бумажку, и пока страж разбирал написанное в ней, почему-то непроизвольно потянуло заглянуть в волчок ближней двери. То был не простой тюремный волчок, а вполне привычный дверной глазок, отдаляющий пространство, как если бы смотреть в бинокль с обратной стороны. Неуправляемое и неуместное любопытство будоражило душу. Что там, за дверью? Кто? Какие они?.. Страстное это влечение обесцветило даже предстоящий миг встречи с дедом. Миг, к которому готовился всю дорогу и не однажды мысленно пережил.

Видимо, в келье горел яркий свет: сквозь стеклышко заманчивого зрачка пробивался тонкий луч…

— Да уж глянь, глянь, чего там, — произнес скучающий санитар и зевнул с ревом. — Может, чего интересного увидишь.

Тем временем другой санитар отворил одну из дверей и, заслонив собою проем, меланхолично позвал:

— Эй, дедушка Мазай, выходи…

Из кельи не донеслось ни звука. Николай заглянул через плечо санитара: человек десять больных сидело и лежало на узких кроватях, а один нервно расхаживал между ними, сцепив руки на стриженом затылке. Сивобородый старик медленно встал с постели и, качаясь, как пьяный, побрел к выходу. Николай не узнал его, захотелось крикнуть — нет! Это не мой дед! Не мой! Но шрам, серой бороздой разрывающий лоб и щеку, задавил прорастающий крик.

Дед остановился перед санитаром, пугливо спросил:

— Бить не станете?

— Кто тебя бил? — Санитар выкатил глаза и сунул руки в карманы драного, замусоленного халата. — Никто тебя не бил!

— А ну-ка, покажи, кто тебя хоть пальцем тронул? — задиристо вступился другой санитар. — Покажи?.. А-а! Собирайся, домой поедешь!

— Домой? — Едва заметная радость промелькнула по лицу деда.

— Хватит, пожил на казенных харчах, — добродушно заметил санитар. — Приехали за тобой.

В палате никто не шелохнулся, каждый был сам по себе — придремывали, улыбались, расслабленно качались на сетках кроватей. И только один бездумно двигался взад-вперед, словно медведь в клетке. Дед остановил его, обнял, прижал голову к своему плечу.

— Домой еду, Ванечка, — сказал он. — Так уж не печалься.

— Мне хорошо, — счастливо вымолвил тот. — Мне здесь так хорошо!..

— Вот и славно. Прощай, Ваня, — грустно вымолвил дед. — Больше не увидимся. Храни тебя Господь!

Оставив его посредине палаты, дед вышел в коридор и покорно встал возле санитара. Николая он будто не заметил.