Затем Ферн сделала первый шаг, лаская Данте так, как ей никогда не пришло бы в голову раньше, потому что он не похож на других мужчин. Он засмеялся, безоговорочно повинуясь и приглашая ее делать то, что ей нравится, — приглашение, которое она с жаром приняла.

Позже, когда они пришли в себя, он приподнялся на локте, глядя на нее со смесью торжества и радости.

— Зачем мы ждали так долго? — прошептал Данте.

«Мы медлили, потому что я сдерживала себя из страха проникнуться к тебе слишком сильными чувствами. Я знала, что, сблизившись с тобой, рискую влюбиться, а я этого не хотела. Любовь — верный путь к разбитому сердцу, а я не настолько храбрая. Правда, теперь уже слишком поздно».

Этого Ферн сказать никак не могла. Поэтому просто раскрыла объятия и нежно, немного по-матерински обнимала Данте, пока они оба не уснули.

Когда первые лучи рассвета просочились в комнату, Данте осторожно встал с постели, чтобы не разбудить Ферн, и подошел к окну.

Жизненные обстоятельства приучили его к осторожной отчужденности. Это позволяло ему следить за происходящим, словно стороннему наблюдателю, — насмешливо, порой даже цинично.

С Ферн все было по-другому. Она дразнила его, тревожила и провоцировала. Иногда он задавался вопросом, понимает ли она, что искушает его, но потом замечал выражение ее глаз — оценивающее, вызывающее, выводящее на следующий уровень игры, в которую они играли. Ферн вела свою партию с виртуозным мастерством, толкая его на всякие безумства, вроде покупки бикини. Она увлекала Данте к краю, к тому моменту, когда он пошлет к черту самоконтроль, правящий его жизнью.

Никто не мог предсказать приезд Сандора и бешеную ревность, обуявшую его. Увидев их вместе на пляже, когда Сандор прикасался к ее телу — телу, которое Данте считал своей единоличной собственностью, — он был готов убить соперника…

Ему не доставило ни малейшего удовольствия то, что вчерашний вечер сулил много соблазнов. Было по меньшей мере три спальни, где его ждал радушный прием. Вместо этого он следил за дверью Ферн, пока не появился голый по пояс Сандор.

Когда он услышал, как она залепила пощечину незадачливому соблазнителю, ликованию его не было конца.

Это означало, что в игре, которую они вели, победила Ферн, а он проиграл. Или, быть может, наоборот? Впрочем, какая разница? В любом случае он был счастлив.

Данте осторожно опустился на кровать, чтобы не потревожить Ферн. Ему хотелось полюбоваться ею вот такой, расслабленной и удовлетворенной, дышавшей почти беззвучно. Завиток волос упал ей на лицо, и он нежно убрал его. Рука задержалась, погладила лицо.

Ее губы раздвинулись в улыбке. Она проснулась.

— Доброе утро, — прошептал Данте, устраиваясь рядом с ней и привлекая к себе.

Ее голова на его плече, тело, прильнувшее к телу, и чувство возвращения домой, друг к другу. Что еще надо?

— Доброе утро, — пробормотала Ферн.

— Все хорошо?

— М-м-м! — Она спрятала лицо у него на груди.

— Мне тоже, — согласился он. — Очень хорошо.

Они помолчали.

— Что будем теперь делать? — спросил Данте.

— Уедем отсюда, — тут же ответила она. — Сандор непременно нас вышвырнет.