— Слава богу, что в этот раз не Сандор организовывал наше размещение, — усмехнулся Данте, когда они лежали в своем уютном номере поздним вечером. — Ведь нас не случайно поселили так далеко друг от друга.
— Да, я догадалась. Коварная уловка.
— Не оскорбляй меня. Это я — мастер коварных уловок.
— А еще ты старомодный шовинист.
— Много же времени тебе понадобилось, чтобы это понять.
— Ты сказал, что врезал бы Сандору, если бы я обрадовалась его приходу.
— Как следует и от души.
— Но кто дал тебе право прогонять моих любовников?
— Моя дорогая, ты имеешь полное право выбрать любого, кого захочешь.
— Прекрасно…
— При условии, что тот, кого ты выберешь, — я.
— И ты думаешь, я смирюсь с таким средневековым отношением?
— Без сомнения. А теперь иди сюда, и я все растолкую тебе так, что станет понятно раз и навсегда.
Она так и сделала. И он тоже.
Ферн с самого первого дня знала, что в Данте есть много скрытых достоинств. Редкий мужчина способен обсуждать «Божественную комедию» с женщиной, с которой знаком всего пару часов, даже если он и назван в честь автора. Хоуп как-то упомянула, что у него три академические степени. Ферн могла легко представить себе его ужас при мысли о вероятной потере разума.
Узнав правду о Данте, она стала видеть в нем двух человек. Когда он был весел и сыпал шутками, она отчетливо ощущала другого Данте, притаившегося в тени и не позволяющего первому забыть об угрозе недуга.
Порой ее сердце надрывалось, и хотелось заключить его в объятия, но не с бездумной страстью, а с нежным утешением. Потом Ферн вспоминала, что он сам выбрал свою изоляцию, какой бы горькой та ни была, и не примет утешение. Ему не нужна ни ее помощь, ни чья-либо еще.
Однажды вечером Данте был необычайно тих, но она списала это на книгу, которой он увлекся. А ночью она внезапно проснулась и увидела, что он сидит у окна, обхватив голову руками. Он сидел совершенно неподвижно, и это было так не похоже на его обычную живость, что она встревожилась.
Соскользнув с кровати, Ферн подошла и опустилась рядом с ним на колени:
— С тобой все в порядке?
— Да, все хорошо. — Но, казалось, Данте говорил с трудом.
— По твоему виду этого не скажешь.
— Просто немного голова болит.
— Она у тебя и вечером болела? А ты ничего не сказал.
— Пройдет.
— Ты что-нибудь принял?
— Да.
— Не помогло?
— Скоро поможет.
— Возвращайся в постель. Сон пойдет тебе на пользу.
— Позже, А сейчас оставь меня. Я не хочу разговаривать.
— Я просто беспокоюсь о тебе.
— Давай забудем эту тему, а?
Тон Данте был непринужденным, но она увидела в его глазах гнев и непоколебимую решимость. Ферн поспешно ретировалась, вспомнив слова Тони о том, что настаивать ни в коем случае нельзя. Это не поможет Данте.
Она легла, укрылась одеялом с головой, свернулась калачиком и долго лежала без сна, убеждая себя, что это, должно быть, самая обычная головная боль.
Похоже, так оно и было, потому что на следующий день Данте был таким, как обычно.
Однажды вечером они столкнулись с Марио, старым приятелем Данте. Мужчины углубились в научную беседу, однако время от времени вспоминали о манерах, извинялись и вовлекали ее в разговор. Ферн восхищалась этой новой гранью Данте.