Если бы в тот день он погиб, то назвал бы это благословением по сравнению с будущим, которого страшился. Данте Ринуччи не желает стать впавшим в детство инвалидом, вызывающим жалость. Дабы избежать этого, он готов на все, даже войти в огонь.

Вот почему он предпочитает необременительные отношения. Он не позволяет себе влюбиться и не допустит того, чтобы женщина полюбила его.

«Но Данте просчитался», — в отчаянии думала Ферн. Известие о том, что ему грозит опасность, вызвало бурю эмоций в ее душе. Отрицай не отрицай, но боль, которую она испытывает при мысли, что он в любой момент может умереть, разрывала ей сердце.

«Беги! — велел ей внутренний голос. — Забудь о своем обещании».

— Я не могу, — прошептала Ферн, прислонившись к дереву.

Уехать — значит бросить Данте, оставив его один на один с судьбой. Да, он сам выбрал такой путь, однако предать его Ферн не в силах.

— Нет, — пробормотала она. — Нет, нет, нет!

Внезапно Ферн поняла, что не в силах сдержать обещание, данное Хоуп. Она сошла с ума, сказав «да», и еще есть время все исправить. Надо сейчас же вернуться и…

— Вот ты где, — послышался голос Данте. — Почему прячешься?

Она обернулась. Данте шел к ней. Он явно только что встал с постели.

— Я вышла подышать воздухом, — ответила Ферн. — Здесь так чудесно ночью.

— Да, красота, верно?

Он вопросительно взглянул на нее:

— У тебя все хорошо?

— Конечно, — поспешно ответила она. — А ты как? Как голова?

— С моей головой все в порядке. Почему ты спрашиваешь?

— Когда ты рано ушел спать, Хоуп подумала…

— Хоуп всегда слишком опекает меня.

Не стоило ей затрагивать опасную тему. Это ошибка, и впредь следует быть осторожнее.

— Нельзя винить ее за то, что она беспокоится, — заметила Ферн. — Кстати, а почему ты рано улегся в постель? Какая планета сошла со своей орбиты?

— Наверное, все еще сказывается то, что я надышался дымом. Даже я не супермен.

— Вот это признание! — весело воскликнула Ферн. Ей безумно хотелось взять его лицо в ладони, нежно поцеловать и умолять заботиться о себе. Но подобное под запретом. Если она останется, ей придется следить за каждым своим словом, обманывать Данте, тайком присматривать за ним и защищать его. Чем скорее она освободится от своих обязательств, тем лучше.

— Данте, — неловко начала она, — мне надо тебе кое-что…

— Ты и днем пыталась мне что-то сказать, верно? А я, как всегда, был слишком занят собой. Ну, говори.

Ферн уже открыла рот, однако появилось благословенное спасение в лице Матти, сынишки Раггьеро. Малыш бежал по саду так быстро, как только позволяли его коротенькие ножки. Сзади послышался голос Раггьеро, зовущий Матти, но тот не слушался.

— Я точно так же убегал перед сном, — усмехнулся Данте. — Но противные, всегда портящие удовольствие взрослые ловили меня.

Он схватил Матти и, смеясь, подбросил высоко в воздух:

— Попался! Нет, не пинай меня. Мне знакомы твои чувства, но пора спать.

— Спать пора уже давным-давно, — подхватил запыхавшийся Раггьеро, подбежав к ним. — Полли заглянула в детскую, а он взял и удрал.

— Родители могут быть ужасными занудами, — поделился Данте с малышом. — Но иногда приходится им потакать.