Мама подняла голову.

– Кэлпурния, что с тобой? Нашла дедушку?

– Со мной ничего. Нет, не нашла.

– Простите, мэм, – вмешалась Виола. – Мне кажется, капитан Тейт в сарае на заднем дворе.

Виола упорно не желала называть место, где работает дедушка, ни лабораторией, ни хижиной, где раньше жили рабы.

В сарае? То есть в лаборатории?

Мама нахмурилась.

– Я была уверена, что он отправился на реку. Кэлпурния, сходи за ним. Мы не можем заставлять мистера Флеминга ждать весь день.

– Не беспокойтесь, мэм, – возразил телеграфист и слегка подтолкнул свою чашку по направлению к чайнику.

Не на реке?

– Хотите ещё чаю, мистер Флеминг?

– Спасибо, мэм, не откажусь.

Он не ушёл на реку без меня. Он пошёл без меня в лабораторию.

– Кэлпурния! Ты меня слышишь? Ступай приведи дедушку. Миссис Пертл, попробуйте кусочек кекса. Очень вкусный, у Виолы свой особый рецепт.

Я растерянно кивнула.

– Сейчас приведу.

Я прошла через кухню. Виола занималась ужином.

– Что случилось? Как-то ты странно выглядишь.

– Просто не выспалась.

Я намочила платок мистера О’Фланагана под струёй холодной воды. Прижала к лицу.

– Я вообще странная, – пробормотала я сквозь ткань платка. – Поэтому так и выгляжу.

– С чего это ты? – Виола повысила голос, потому что как раз закипел чайник.

Я утёрлась концом полотенца, погляделась в надтреснутое зеркало на задней двери. Лицо красное, опухшее, но взгляд уже не такой безумный. Я внимательно всматривалась в своё отражение. Кто я – надоедливая девчонка, пристающая к взрослым, или идиотка, делающая слишком поспешные выводы?

– Как ты считаешь, Виола, кто я – дура или надоеда?

– Ну, про тебя много чего можно сказать, детка. Но ты явно не дура. И совсем не надоеда. Ничего подобного.

– Ты серьёзно?

– Брось пороть чепуху.

– Виола, это важно.

– Ничего подобного, – твёрдо сказала она и вернулась к готовке.

Я смотрела на её узкие плечи и крепкие руки. На Виолу можно положиться, и вкусная еда тут ни при чём. Виола никогда меня не обманывала. И сейчас не обманывает. Я подошла сзади и обняла её за талию. Как в первый раз ощутила, какая она худенькая, косточки как у птички. Как только в таком маленьком теле помещается такая большая душа?

– Иди уже, – проворчала Виола. – Некогда мне с тобой.

– Слушаюсь, мэм!

И ворчит как всегда! Это меня окончательно успокоило.

– Сколько можно повторять: какая я тебе мэм? Не смей звать меня «мэм» в этом доме, – крикнула она мне вслед.

Дворовые кошки разлеглись на заднем крыльце. Пробралась мимо них и потащилась в лабораторию. Ноги – как свинцовые гири. Короткая дорога заняла целую вечность.

Я откинула занавеску из мешковины в дверном проёме. Он сидел в продавленном кресле и разглядывал колбу с какой-то жидкостью на столе. Взгляд непроницаемый.

– Дедушка, пришло!

– Пришло?

– Известие о нашем Растении.

Он молчал.

– Телеграмма из Вашингтона.

Он поднял глаза к потолку и спокойно спросил:

– Ну и что там?

Я просто остолбенела.

– Не знаю, не читала. Телеграмма адресована вам.

– Бог с тобой, Кэлпурния! Мы же коллеги. Работаем вместе. Могла бы и прочесть.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Когда получаешь телеграмму из Вашингтона, надо выглядеть соответствующе.