Ладно, говорит она. Пошли спать.

Хорошо. Спокойной ночи.

Он слышит, как она дотрагивается до дверной ручки у него за спиной, но двери не открывает. Он поворачивается – она стоит и смотрит на него.

Кстати, я об этом не жалею, говорит она. Что родила тогда. Это было самое правильное решение во всей моей жизни. Я люблю тебя сильнее всех на свете и очень горжусь тем, что ты мой сын. Надеюсь, ты в курсе.

Он смотрит ей в глаза. Быстро прочищает горло.

Я тебя тоже люблю, говорит он.

Ну, тогда спокойной ночи.

Она закрывает за собой дверь. Он слышит ее шаги на лестнице. Проходит несколько минут, он встает, выливает остатки пива в раковину, тихо ставит банку в корзину для мусора на переработку.

На столе звонит его телефон. Он поставлен на вибрацию, поэтому танцует, отбрасывая блики света. Коннелл спешит подхватить его и не дать упасть со стола, видит, что звонок от Марианны. Замирает. Смотрит на экран. Наконец проводит по нему пальцем, чтобы ответить.

Привет, говорит он.

На другом конце слышно ее тяжелое дыхание. Он спрашивает, все ли у нее в порядке.

Прости меня, пожалуйста, говорит она. Я чувствую себя полной дурой.

Голос звучит смазанно, можно подумать, у нее насморк или что-то во рту. Коннелл сглатывает, подходит к кухонному окну.

Ты о том, что случилось? – говорит он. Я тут тоже об этом думал.

Нет, не в этом дело. Глупая история. Я тут вроде как споткнулась и слегка покалечилась. Мне неудобно тебя тревожить. Дело пустяковое. Но я не знаю, как мне быть.

Он опускает ладонь на раковину.

Ты где? – говорит он.

Дома. Ничего серьезного, но только чего-то больно. Я сама не знаю, зачем звоню. Прости.

Приехать к тебе?

Она молчит. А потом отвечает глухо: да, пожалуйста.

Уже еду, говорит он. Сажусь в машину прямо сейчас, ладно?

Зажав телефон между плечом и ухом, он выуживает из-под стола левую туфлю, надевает.

Спасибо тебе большое, говорит ему в ухо Марианна.

Через несколько минут увидимся. Я уже еду. Хорошо? Давай, до скорого.

Выйдя из дома, он садится в машину, запускает двигатель. Включается радио, он вырубает его одним хлопком. Что-то случилось с дыханием. Всего-то банка пива, но он чувствует непонятную рассеянность – отсутствие концентрации или слишком сильную концентрацию, до нервозности. В машине слишком тихо, но про радио ему даже думать не хочется. Руки потеют на руле. Свернув налево, на Марианнину улицу, он видит свет в окне ее комнаты. Включив поворотник, съезжает на пустую дорожку. Захлопывает за собой дверцу машины, звук отражается от каменного фасада дома.

Он нажимает кнопку звонка, дверь отворяется почти сразу. Марианна стоит, правой рукой придерживает дверь, а левой прикрывает лицо смятым бумажным платком. Глаза припухли, как будто она плакала. Коннелл видит, что ее футболка, юбка и часть левого запястья в крови. Предметы, попавшие в его поле зрения, то делаются резче, то расплываются рывками, как будто кто-то схватил земной шар и как следует тряхнул.

Что случилось? – говорит он.

За спиной у нее на лестнице раздаются шаги. Брат Марианны спускается вниз, и Коннеллу кажется, что он видит эту сцену через телескоп.