– писал Ивану Грозному князь Курбский, первый русский перебежчик на Запад. –
Кто поедет из твоей земли в чужую, того ты называешь изменником, а если поймают его на границе, ты казнишь его разными смертями».
Сменялись Цари, смягчались и суровели московские режимы, но от Ивана Грозного до Леонида Брежнева не менялся кремлевский закон, писанный в XVI веке:
«А который бы человек князь, или боярин, или кто-нибудь сам, или сына или брата своего послал для какого-нибудь дела в иное государство без ведомости, не бив челом государю, и такому б человеку за такое дело поставлено было в измену, и вотчины и поместья и животы взяты б были на царя ж, а ежели б кто сам поехал, а после него осталися сродственники, и их бы пытали, не ведали ль они мысли сродственника своего…»
С тех пор каждый, кто уехал, ушел или вплавь уплыл на Запад «без ведомости и не бив челом государю», – изменник Родины, его вотчины, поместья и все остальное имущество вплоть до комнаты в коммунальной квартире отходят государству, а его родственников пытают, не ведали ли они мысли сродственника своего удрать из России на Запад. Даже самый прозападный русский царь Петр Великий, насильно вливавший уксус в глотки своих бояр для привития им западного вкуса, остался верен этому грозному закону своего ужасного предка и еще упрочил его, начав сооружение пограничных стен и укреплений и основав в 1711 году специальную ландмилицию – пограничные войска. Продолжая эту трехсотлетнюю традицию, Кремль не только обнес стеной своих подданных, но и вынес эти стены далеко на Запад – аж до Берлинской стены.
«Чтобы можно было спокойно удерживать их в рабстве и боязни, никто из них… не смеет самовольно выезжать из страны и сообщать им о свободных учреждениях других стран».
(Примечание: Адам Олеанрий, немецкий путешественник, XVII век.)
Евреи, которые сейчас табором расположились вокруг Брестского железнодорожного вокзала, «били челом» государю – КГБ и получили его высочайшее дозволение уехать из «адовой твердыни», оставив, конечно, «вотчины свои и поместья». Но даже и с этими дозволениями не так-то легко было преодолеть последние триста метров от вокзала до шлагбаума. Прибыв сюда сутки назад, к вечеру, Василий Степняк и его жена Фаина с ходу напоролись на незримую, но хорошо отлаженную систему последних жерновов и прессов, через которые только и выпускали за границу этих «изменников Родины».
«Имеются билеты до Вены!» – гласила вывеска над кассами. Стоя в очереди, Степняк и Фаина удивлялись шныряющим вокруг евреям, которые шепотом спрашивали чуть не у каждого: «Ви не знаете, кто тут берет?… Кому тут нужно дать?… Говорят, нужно дать грузчикам, но ни одного не видно. Ви тут не видели грузчиков?» Зачем нужно давать взятку, недоумевал Степняк, если в продаже есть билеты? И даже с укоризной посмотрел на жену: мол, вот они, твои евреи – без взятки шагу ступить не могут даже на ровном месте!
Наконец подошла очередь Степняков. Василий нагнулся к окошку, протянул свою выездную визу и деньги:
– Два билета до Вены, пожалуйста!
– До Вены билетов нет. Только до Братиславы, – сказала кассирша.