После того как Менгеле покинул барак, нам принесли завтрак. Мы с Мириам выпили этот фальшивый кофе, хотя на вкус он был ужасен. Главное, его делали из кипяченой воды, что, как мы позже узнали, предотвращало дизентерию – то есть бесконечную диарею.

Группами по пять мы вышли из Биркенау и отправились в Освенцим. Мы вошли в двухэтажное кирпичное здание. Нам с Мириам приказали снять обувь и раздеться догола. Мальчики тоже там были, двадцать или тридцать пар близнецов, что сначала меня поразило.

Потом я узнала, что близнецы-мальчики жили в другом бараке, где условия были лучше нашего. За ними присматривал молодой еврей Цви Шпигель, один из пленников; раньше он был солдатом в чешской армии, и Менгеле лично избрал его на эту должность. Цви очень старался помогать мальчикам-близнецам, убеждая Менгеле давать им еду покачественней и в целом улучшить их условия. Менгеле, видно, понял, что тогда из них выйдут и подопытные кролики получше. Цви, которого называли «папой близнецов», успокаивал мальчиков, давал им развивающие игры, немного учил их математике и географии. Днем он разрешал им играть футбол с мячом из тряпок, чтобы они оставались в хорошей форме. Также он сказал им выучить имена друг друга – старался сохранить человечность.

В нашем бараке такого человека не было, никто не помогал нам, не учил нас дружить. Я ни разу не подошла ни к одной из девочек, чтобы спросить, как ее зовут, и сказать мое имя. Мы были одиноки, просто пронумерованные близняшки, которые пытались выжить. Единственной, о ком мне надо было думать, была Мириам.

Я огляделась; в здании было несколько двойняшек, но в основном идентичные близнецы, как мы с Мириам. Позже я узнала, что доктор Менгеле хотел понять феномен близнецов. Одной из целей экспериментов было создать как можно больше светловолосых и голубоглазых малышей, чтобы преумножить немецкий народ. Гитлер называл арийцев – светловолосых, голубоглазых, светлокожих немцев – «верховной расой», а мы были всего лишь подопытными крысами. Доктор Менгеле изучал «природные аномалии» и искал возможность предотвращения генетических мутаций, поэтому объектами его исследований были также карлики, инвалиды, цыгане. Карлики жили в бараке недалеко от нашего, иногда мы видели их в лагере.

Мы, полностью раздетые, сели на скамейки, мальчики тоже с нами. Было очень холодно. Прятаться было негде. Было так стыдно сидеть там без одежды. Кто-то из девочек скрестил ноги, кто-то пытался прикрыться руками. Эсэсовцы смеялись над нами и показывали пальцами, многих ребят трясло от страха. Нагота была для меня в лагере одним из самых бесчеловечных испытаний.

Доктор Менгеле время от времени заходил, чтобы все проверить. Доктора и медсестры в белых халатах – пленники, как и мы, – осматривали нас и делали заметки.

Сначала мне измерили голову инструментом под названием штангенциркуль, сделанным из двух кусков металла, которыми сдавили мне череп, чтобы измерить его. Доктор выкрикнул цифры ассистенту, тот записал их в файл.

Измерили мочки ушей, горбинки на носах, размер губ, записали форму, размер и цвет глаз. Сравнили голубизну глаз Мириам с голубизной моих с помощью диаграммы цветов. Они замеряли, замеряли, замеряли. Над одним ухом они проводили больше трех часов. Каждый раз, замерив что-то у меня, доктора шли замерять то же у Мириам, проверяя, есть ли разница. Там были фотограф и художник, задачей которых было все это запечатлеть. Врачи делали рентгены пяти-шести людям за раз.