Хутор представлял собой дом, окруженный хозяйственными постройками. Все постройки здесь были из дерева, крытые дерном, одноэтажные, кроме риги – высокой, как полагается. Сам дом представлял собой одну огромную комнату, в которой жило больше десяти человек – вся семья Лембита. По случаю чудесного возвращения хозяина было устроено пиршество. Хозяйка, уже успевшая за эти месяцы оплакать супруга и примириться со своей вдовьей судьбой, не знала, куда лучше усадить дорогих гостей. Сам Лембит заметно повеселел, и у Степана даже зародилось подозрение, уж не симулировал ли он травму ноги…

Но нет – нога и вправду была распухшая, так что хозяин Хявисте, расположившись на лавке, уложил вытянутую ногу рядом с собой. За длинный стол, к которому приставили еще один – поменьше, уселись все. Рядом с Лембитом и его женой – Василий и Степан, дальше Лаврентий, и оба немецких дворянина. По другую сторону – рослые сыновья хозяина со своими женами и вдовая сестра Лембита, жившая на попечении брата.

Угощение было хоть и собрано на скорую руку, но обильное. К счастью, печка в доме топилась с самого утра, так что зажарить куски свинины удалось быстро. А еще на столе было много всякой всячины: копченая салака, соленые грибы и даже пареная репа целиком – огромным темно-желтым шаром.

Только с напитками оказалось нехорошо. Домашнее пиво гостям не понравилось – было мутное и жидковатое. Оставалось лишь вспоминать о том, что на борту «Святой Девы» остались бочонки с виски и вином, захваченным еще из Сан-Мало.

Степан внезапно ощутил чувство, которого никогда не испытывал прежде. Ему приходилось слышать о том, что люди тоскуют по дому, по родным местам. Слышал о том, что тоска эта порой становится невыносимой, и человек готов на все, чтобы вернуться в родные места.

Сам он никогда подобного не ощущал. Сначала потому, что никогда и не уезжал из родных мест особенно далеко. Учебу в Холмогорском монастыре все-таки нельзя было назвать слишком дальней поездкой – это было все то же родное Беломорье, с теми же обычаями, нравами, природой. А затем, когда судьба забросила Степана далеко от родной Кеми, он не скучал по родине. Слишком интересный мир раскрывался перед ним. Слишком много нового окружало его. Хотелось узнать так много, многому научиться. Нет, чувство ностальгии Степану было незнакомо.

А теперь вдруг оно накатило на него в полной мере. Он сидел в горнице большого крестьянского дома – почти такого же, каким был родительский дом в Кеми. Конечно, многие бытовые мелочи и обычаи были здесь другими, иначе выглядели, но ощущение большого дома, стоящего на берегу моря, показалось родным и близким.

В поморских домах женщины не садятся за стол вместе с мужчинами, иначе выглядит домашняя утварь, и угощение на столе совсем иное, непохожее. Чуть по-другому люди одеты… Но в остальном, в главном, Степан увидел родство и затосковал. По большой семье, живущей дарами моря и земли, по крепкому дому окнами на широкую водную гладь. По мирному труду на родине.

Скосив глаза на Лаврентия, Степан понял, что и друг испытывает те же самые чувства. Более того, друг знает о том, какие мысли пришли ему в голову. Мысли о том, что пора домой.