– Держаться! – яростно кричал со стены воевода Хованский, размахивая тяжелым палашом. – Слышите? Держать пролом!

Сбоку от тюремной ямы послышался топот копыт – это выводили из конюшни и седлали лошадей.

Оседавший пороховой дым, которым был окутан двор крепости, проник и в яму, отчего воздух сделался удушливым. Ветер сюда не достигал, а пороховые газы заполнили пространство. Узники закашлялись.

– Эй, капитан! – послышался сверху голос, казавшийся поначалу незнакомым. – Капитан, вы здесь? Отзовитесь, мы ничего не видим.

Кричали по-немецки, так что, кроме слова «капитан», Степан ничего не понял. Понял только, что обращаются к нему, и лишь спустя миг догадался, что это был голос Франца фон Хузена – младшего из баварских братьев.

Впрочем, и без всяких слов было предельно понятно: настал последний и единственный момент, когда возможно спасение от неминуемой смерти. Этот миг пройдет стремительно, он промелькнет и больше не повторится. И пропустить его нельзя.

Они закричали все вчетвером! Орал Василий, вопил Степан, пронзительно визжал Лаврентий, и им вторил очнувшийся от ступора Лембит…

Наверху Франц рубил деревянную решетку попавшимся под руку топором. Альберт, склонившись, светил ему догорающим факелом. Вниз летели щепки, слышались хруст дерева и грубая баварская брань. Спустя минуту в образовавшуюся брешь просунулась всклокоченная голова Франца и его протянутая рука.

Оказавшись на свободе, бывшие пленники огляделись. Нелегко было в первые мгновения разглядеть, что происходит. Еще не совсем рассвело, и в рассветном сыром тумане повсюду виднелись лишь огни факелов, костры и мечущиеся по двору крепости люди.

Неподалеку седлали лошадей: по приказу воеводы стрельцы заранее готовились к отступлению в случае неудачи. Но бой на стенах еще продолжался, а в проломе стены кишели схватившиеся группами и поодиночке русские и тевтонцы. За стенами крепости ревели трубы, призывая наступающих приободриться.

– Скорее, – сказал Франц. – Скорее, мы знаем одно место…

Лембита пришлось вытаскивать из ямы всем вместе – его вывихнутая нога распухла, и он не мог наступать на нее.

Братья побежали в противоположную от места сражения сторону, а за ними кинулись Василий с Лаврентием и Степан с Лембитом, тяжело повисшим у него на плечах. По дороге Василий нагнулся и выхватил из ножен убитого снарядом стрельца длинную саблю.

Сзади слышался гвалт битвы, но теперь все внимание беглецов занимало другое – собственное спасение.

В низкую, окованную железом дверь первым нырнул Альберт, за ним Франц, а потом все остальные. Оказавшись в подвале со сводчатым потолком и кирпичными стенами, они пробежали узким подземным переходом, пока не уткнулись в еще одну дверь, надежно запертую висячим замком.

Возле двери копошилась человеческая фигура. Человек в длинном, до полу кафтане и в островерхой шапке с меховой опушкой пытался отпереть замок. Услышав сзади топот ног, он нервно оглянулся, и все тотчас узнали опричника Михайлу. Увидев освободившихся узников, он замер на месте, не в силах пошевелиться от ужаса.

– Что, брат, – зловеще сказал Василий, оттесняя плечом товарищей и выступая вперед. – Не любишь воевать?