– Мои сыновья вас на лодке доставят, – объяснил Лембит. – Вдвоем на весла сядут, быстро доберетесь. Идите кашу есть, моя хозяйка сегодня с самых петухов хлопочет. Довольна, что муж домой вернулся!

Хозяин Хявисте радостно засмеялся, и Степан вновь позавидовал ему. Хоть и ждут их впереди еще приключения и дальние страны манят к себе, но хорошо все же человеку, оказавшемуся у себя дома среди близких.

Василий спал один и теперь, проснувшись и усевшись, озадаченно крутил головой. Увидев, что голова прекрасной Сальме покоится на сене рядом с головой Альберта, удивленно крякнул.

– Однако, – заметил он, не удержавшись. – Ну и ненасытные женщины живут на этом хуторе! Или настоящих мужиков тут давно не видели?

Тоже увидевший сестру рядом с Альбертом, Лембит только улыбнулся.

– Когда еще такое раздолье ей по женской части будет, – сказал он миролюбиво. – Годами мается без мужика, а тут сразу пятеро подвалили. Нельзя же было бабе упускать такую возможность. Я так и знал, что она здесь: вот, даже платье ее захватил.

Лембит подал наверх платье сестры, и Лаврентий, стараясь хотя бы галантностью исправить невыгодное впечатление о себе, подал его проснувшейся Сальме. Та встала и, натянув платье на голое тело, вызывающе-дерзко огляделась. Лицо ее при этом было довольным, и выглядела она привлекательно – розовощекая со сна, с сеном, застрявшим в длинных распущенных волосах.

Она ловко спрыгнула с сеновала и одернула платье.

– Беги в дом, – сказал Лембит сестре, легонько хлопнув ее по попе. – Набаловалась всласть? Давай скорее, надо помочь с завтраком. Там только что хлебы в печку поставили.

День выдался солнечным, и настроение у всех было хорошим. На дворе еще больше похолодало, а по поскрипывающей тронутой инеем траве было понятно, что ночью прошел первый осенний заморозок.

О ночном происшествии больше не вспоминали. Степан, еще ночью хотевший поругаться с другом, теперь не таил на него зла. Лаврентий был совершенно прав, и в свете наступившего дня Степан это понимал. Действительно, на него под влиянием горячей женщины и ее ласк нашло наваждение, и он забыл о том, что должен хранить девственность для Девы Острова – так он теперь называл ее в своих мыслях. Противно было лишь воспоминание о том, как Лаврентий наслал на него чары, и он утратил мужскую силу. Думать об этом было неприятно, но разве у колдуна был иной выход в той ситуации? Как еще мог он уберечь друга от соблазна?

Василий с Альбертом сначала посмотрели друг на друга волком, а затем расхохотались и хлопнули друг друга по спине. А сразу после завтрака начали прощаться.

– Бывай здоров, – сказал сотник, обнимая Степана. – Удачи тебе, поморский капитан. Спасибо тебе за все, что было, и прости, если что не так.

– И тебе спасибо, боярский сын, – целуя сотника, ответил Степан. – И ты меня прости, коли обидел тебя чем-нибудь. Уж не знаю, свидимся ли мы с тобой. Ты – в Москву, к царю Ивану, а нам – в дальние моря-океаны.

– Свидитесь, – неожиданно скрипучим голосом произнес Лаврентий. – Еще как свидитесь. Я точно видел.

Василий пристально посмотрел на колдуна, а потом улыбнулся.