Герман согласился не раздумывая. Не терпелось ему ещё и такую конфетку получить.

Я стал готовиться к игре, полагая, что именно мне предстоит сразиться с чемпионом. И каково было моё удивление, когда Муха кивнул в сторону Кира и сказал, что тому предстоит отыграться. Тогда штаны треснули и у меня и у Кира…

Горыныч ржал в голос.

Они сели за стол, ГСЧ зашуршал картами, и первые листы упали перед противниками….

Подходила к концу четвёртая минута игры, и все, кто собрались в тот час в комнате, ждали трели, оповещающей о том, что время вышло и от игроков уже ничего не будет зависеть, и на арену выйдет самая продажная во Вселенной дама — Удача. Ни Киру, ни его брату так рисковать не хотелось, и тут случилось то, что понял я только после игры. Кир не мог победить брата для себя, но когда речь пошла о том, что над Мухой будут творить непотребное целый час, он преобразился. Психология. Он провернул удачный полублеф после первых торгов, и со спокойной душой закрыл выставления Германа с картами, имеющими больше шансов на победу, чем у брата. Нет, Герман не ошибся, просто, выхода не было. Он надеялся, что Кир поведёт себя так, как вёл себя все время….

— И вот мы тут, с победой, а они там, со Шнапсом! — я развёл руками и улыбнулся самой счастливой улыбкой, которая имелась в моём арсенале тогда.

- Кхе… воно как… Так значит, всё же выиграли? — Леший усердно теребил бороду, глядя себе под ноги.

— Ну, в итоге — да, иначе не сидели бы сейчас в ожидании кирдов.

— Вот сколько лет в этом проклятом месте живу, а нечисть эту в жизни в глаза не видал! — звонко хлопнул себя по колену.

Я вспомнил улыбку Гурла, и меня снова всего передёрнуло.

— Шо, таки красавчики? — усмехнулся батька, заметив это. — Ну, рассказывай дальше, Док!

— Да, не, не все, — перехватил «стяг повествовальщика» Кир. — Он просто варгалов увидел, вот и впечатлился немного. Кирды — это общая принадлежность, типа нации, ну, вон, возьми Чугуняку, он — негр, а по нации русский, вот и тут так же, примерно. Рас у кирдов много и выглядят все по-разному, есть и такие, как мы, а есть и такие, как Гурл. Ты, — перевёл взгляд на меня, — ещё Ёшима не видел, во бы, точно, штаны испортил! — и самозабвенно заржал.

— Я, когда с ним познакомился, дар речи потерял от шока. Долго потом не мог сопоставить эту внешность с развитым, цивилизованным, разумным существом и, как заметил в последствии, довольно добродушным.

— Представь, батька, волосатую акулу, с ногами и руками, ростом повыше тебя, одетую на манер римского императора.

Леший зычно расхохотался.

— А плавник… плавник у него торчал?!

— Торчал. В одежде прорезь специальная была.

— Да, такого встреть и, точно, у портки оправишься! Симпатичнее нашей элиты зверюга получается! — хохотал он. — Да, ышчё и культурная! Ой, насмешил, не могу… — утирал Старший. — И, как люди средь них, тоже значит, водятся?

— Водятся, батька, — ответил уже я. — Их трое на игру прилетело и охрана, так вот, почти все, как люди были, только двое отличались.

— Вот бы поглядеть на них.

— Поглядишь. Сейчас прилетят, и вдоволь наглядишься, — усмехнулся Прапор.