…Несколько раз казалось, что надежды нет. Давление падало почти до нуля, с пульсом сорок ударов в минуту. Анестезиолог отгонял Миллера от стола, недоверчиво покачивая головой, вводил свои препараты, а Таня начинала излишне тщательно протирать инструменты и пересчитывать салфетки, лишь бы только не смотреть на пациента.

— Может, это… трансплантологов вызвать? — предложил ассистент. — Ясно же, что тут ловить нечего уже. А так и людям польза, и семье деньги.

— Я тебе вызову! — заорал Миллер, понимая, что ассистент абсолютно прав.

Один раз ему пришлось стать свидетелем выемки органов, так он потом неделю пил и не ходил на работу.

«Господи, пусть он останется жив! Пожалуйста, ибо я не смогу говорить с его женой! Пусть она не станет вдовой сегодня, умоляю тебя!»

Дмитрий Дмитриевич перевел взгляд с потолка на монитор. Ого, давление семьдесят!

Анестезиолог на всякий случай перепроверил давление вручную и сказал:

— Можно работать.

Миллер действовал осторожно, как сапер при разминировании снаряда неизвестной конструкции. С одной стороны, следовало торопиться, а с другой — каждое неосторожное движение могло привести к гипотонии, из которой пациент уже не выйдет.

— Вы поаккуратнее там, — шепнул анестезиолог, — он, может быть, выскочит. Так что давайте не по принципу «лишь бы на столе не помер».

— Без тебя знаю.

Профессор нейрохирургии Дмитрий Дмитриевич Миллер понимал: то, что парень дожил до конца операции и поехал в отделение интенсивной терапии с приличными показателями гемодинамики, объяснить можно было только чудом.

— Когда-нибудь мы вспомним это, и не поверится самим, — пропел анестезиолог, когда они совместными усилиями переложили больного на каталку. — Я думал, что все уже. Когда он давление начал кидать. Уверен был, что не вытащу, а он — бабах! Ворожил ему кто, что ли? А вы, Дмитрий Дмитриевич, говорили, что чудес не бывает. Пожалуйста, полюбуйтесь!

«Да, хорошая хирургическая бригада, — думал Миллер. — Да, опытный и внимательный анестезиолог. Но и гематома была такая, что парень почти неминуемо должен был погибнуть на этапе трепанации черепа. Неужели помогла моя молитва? Да ну, при чем здесь я! Жена удержала парня на земле».

Миллер вдруг вспомнил, как его бабушка часто повторяла: «Муж женой спасается», — и разозлился.

Вернувшись к себе, он понял, что страшно устал. Подумаешь, одна операция, причем не самая сложная технически, но почему-то он чувствовал себя так, будто неделю разгружал вагоны с углем.

В дверь осторожно постучали.

— Это я, — Таня робко просунула в кабинет голову, — все никак вас в покое не оставлю… Вы мобильный у нас в дежурке забыли, я принесла. Ой, а что вы такой бледный?

— Таня, вы как маленькая. На пороге мнетесь, вопросы задаете глупые. Ну что я бледный, сами-то как думаете? — Он изо всех сил старался не съехать с дружески-ворчливого тона. — Зайдите, посидите со мной. Чаю попьем.

— Я сделаю. — Таня ловко управилась с его хозяйством, достала чашки, салфетки. — Может, вам чего покрепче? Хотите, спиртику разведу из наших запасов?

— Его разве можно пить?