- Нет, дядя Оарцхо, Ваш план не годится.

- Почему?

- Да потому, - ответил мальчик, твердо стоя на своем, - сказать Вам почему?

- Скажи.

- Овцы-то, конечно, не подохнут за день, но у Вас молодая жена, которая будет сердиться. А старые родители?

- Что родители? За ними смотрит моя молодая жена. А что ей еще больше делать?

- Если так мало будете бывать дома, то у Вашей молодой жены не будет ребенка.

- Ваи-и! - изумился Оарцхо, - откуда ты это знаешь? Сколько тебе лет?

- Мне пятнадцать, я же говорил. И я знаю, что малыши появляются…

- Лешка! - предупреждающе зарычал Оарцхо, мол, достаточно, слишком далеко не заходи. - Остопарлах *! Все знает. Все!

- Дядя Оарцхо, этому в школе учат.

- Ай, яй-яй! - покачал головой тот, но больше не нашелся, что выразить. - Пойдем?

- Нет, я останусь с овцами, а Вы хоть два дня проведите дома. Родителей порадуйте, с женой побудьте…

- Все-все, хватит, Лешка… - вскинул руки Оарцхо. - Ну, ладно, давай. Я пошел. Что тебе из дома принести?

- Картошки. Ух, как хочу вареной или печеной картошечки.

- Ладно. Принесу.

- И халвы домашней на кукурузной муке.

- Хорошо. Карабин знаешь где лежит?.

- Знаю.

- Только не балуйся, а то беда будет, да и солдаты могут услышать: выстрел в горах далеко слышно.

- Я попусту не буду стрелять - если зверь какой.

Оарцхо сдвинул шапку на затылок и быстро пошел вниз по тропе.

Вот уже второй день он чувствовал необъяснимую тревогу. Что могло случиться? С матерью плохо? Она шестой год сидит в кресле-плетенке: ноги не ходят, а так она здорова, зрение превосходное, кушает хорошо. Может, отец приболел. Ну, если бы что-то такое случилось, за ним пришел бы Марзбик, двоюродный брат. Он себя успокаивал, но душе покойнее от этого не становилось. И мальчик этот тоже… Он оставлял его в горах одного и раньше, вот сегодня ему что-то мерещится. Воллахи *, нельзя так свою душу трепать. Все, что суждено быть - будет и никто это не отвратит. Да и мальчику уже пятнадцать, он вооружен. Кинжал не снимает никогда. Нравится ему носить кинжал. Книгу говорит напишет про свою жизнь в горах, когда война кончится и уедет к себе домой… Ты посмотри, он знает, как дети получаются, а Оарцхо, ей Богу, об этом узнал от парней, когда ему шел семнадцатый, ну, как это дело сотворения человека вообще начинается, то о чем не говорят. А у них об этом в школе рассказывают. Не стыдно потом девочкам и мальчикам друг на друга смотреть? Ладно… Но Лешка хороший! Смелый, не ленивый. А горы любит, больше, чем Оарцхо!. Много знает этих рассказывательных песен, которые стихи называются. Просто слушать охота. Мастера есть люди, эти песни складывать. Он однажды на празднике Революции слыхал такие на ингушском языке. Слова текут, как ручей. Когда кончается, жалко становится. А этот Лешка их знает целый мешок. Хоть и русские песни, но тоже красиво. Слушать приятно, хотя Оарцхо плохо понимает.

- Эшшахь! - вспомнил Оарцхо тот случай, когда в городе за Лешкой гнались базарные люди.

Оарцхо в тот день продал шесть овец из восьми. Остались две овцы и ягненок. Потом в небе самолет загудел, а потом стреляли из пушки. Самолет, говорили, немецкий. Боялись, что бомбу бросит. Базар быстро опустел. Но Оарцхо не бросил своих овец. Он их погнал, спутав вместе, прикрываясь домами. Но бомба, слава Богу, не упала, самолет улетел обратно, откуда прилетел.